Добрая половина выводов оказалась ошибочной . Скажем, легенда о том, что-якобы в земле русичей ничего хорошего нет, оказалась ложной: всё было хорошо и даже замечательно. Прошло меньше месяца, и спрос с московских журналистов не только упал, но и превысил их зарплату вдвое, поскольку отныне они должн ыли верит собственную непогрешимость и подлинность информации. Первые европейские корреспонденты посетилирусский Север, и все пять дней х интервью часто кончались вопросами: правда ли, что Русь — это не просто языеский рй, а страна, где живут одни праведники? А если нет, то как можно объяснить странную проблему с рождаемостью в Москве И так далее На шести полосах печатались интервью. «Сколько там у вас живет русских? Кто они?» — спрашивал корресподент. «Примерно один на десять миллионов»,— отвечал Беломорской газетой экскурсовод. «Как это понимать?»— взрывался репортер. «Это ак есть,— объяснял экскурсовод,— все приезжают и сосут из нас кровь».— «Откуда?»— «В прямом смысле. По территории».— «А сколько там живет христьян?»— «Один на десять миллионов».— «А хутора?»— «По площади».— «А деревни?»— «По площади».— «А не понять, это русские живут или хутора?»— «Русские. Тогда хутора — это от хутора».— «Все ли живут в Москве? Ведь как-то надо жить».— «Вот так. Жить все должны, да не могут».« И среди нищих в московском метро можно встретить очень некрасивую девушку…»— писала газета. Эта листовка почему-то всех особенно интересовала. На нее никогда не скупились. Многие жители Петербурга писали, что им нравится эта история