Название Хужир в бурятских землях столь же популярно, как в наших краях Сосновки да Каменки. Даже в том материале, что я уже набрал для своих постов, ольхонский Хужир не последний. В переводе это слово значит Солончак, который после мрачных засушливых пустошей Южного Ольхона здесь не так-то сложно представить.
Но конкретно в Хужире я солончаков не припомню: Ольхон делится на две части, друг от друга отличающиеся сильнее, чем от материка. Если низменный юг острова входит в слепую зону осадков, выпадающих над Приморским хребтом, то вынесенный к середине Байкала и куда более высокий север сам кое-что ловит. Как результат, степям Южного Ольхона противолежат мезозойского вида боры Северного Ольхона, ну а Хужир у берега Малого моря стоит как раз на границе двух сред:
Сосновый луг и бор с турбазами - это ещё предместье, а сам Хужир начинается за сопкой, песчаное подножье которой отмечено куполом шапито:
Катера на прошлом кадре стоят у причала Маломорского рыбзавода, ржавые сейнеры которого давно стали одной из достопримечательностей посёлка. Сейчас сложно представить, что начинался Хужир именно как город-завод:
По первой переписи в 1857 году население священного Ольхона не сильно отличалось от нынешнего - порядка 1700 человек. Были это почти исключительно буряты эхиритского племени, жившие скотоводством, рыбалкой и нерповкой. К концу 19 века, скорее всего, население выросло ещё больше, но перепись 1909 года показала, что на острове осталось всего 600 человек - бичом Ольхона испокон веков была "худая хворь" муибишен, по-русски говоря - проказа. Материковые буряты не отдавали дочек замуж за ольхоцев, а в каждом островном улусе на краю стояла юрта-лепрозорий - с самоизоляцией буряты были знакомы не по наслышке, и даже родня знала, что больному помогать нельзя.
Эпидемия на рубеже 19-20 веков выкосила большую часть населения Ольхона, а заодно - вынудила обратить на него внимание русскую власть. На остров зачастили солдаты и миссионеры - первые проводили изыскания для стройки каторжной тюрьмы, с которой Ольхон должен был стать новым Сахалином, а вторые... вы зря представили себе бородатых попов - миссионерами были ламы в своих красных халатах, пытавшиеся положить конец последнему в бурятских землях оплоту чистого шаманства.
Они и построили первое здание Хужира - бумхан (ступу), не сохранившуюся до наших дней. Ведь прежде местность у скалы Шаманка считалась запретной и потому необитаемой, а пагода стала первым вызовом 13 древним богам.
Но вскоре буддистов, шаманистов и христиан уравняли безбожники с их экономическим детерминизмом. Из храма Ольхон было решено превратиться в плавбазу, и в 1930-х годах на Хужирском заливе начал строиться Маломорский рыбзавод. Буряты, так и не оправившиеся от эпидемии, быстро сделались меньшинством среди жителей острова, но заселяли Хужир поначалу гураны - креолы Забайкалья, откуда весной 1932 года в будущий посёлок приехали по льду первые 15 семей.
Впрочем, официально посёлок был учреждён лишь в 1938 году, который и считается теперь датой основания Хужира. 6 лет меж двух дат покрыты мраком - весь архив рыбзавода сгорел в 1949 году, когда двое заключённых из показанной Песчанки убили охрану, подожгли контору и бежали с зарплатой рабочим за море, где вскоре были настигнуты чекистами и расстреляны близ села Косая Степь.
После этого каторжную тюрьму лагерь в Песчаной начали понемногу сворачивать, а на остров потянулись спецпереселенцы, в первую очередь из Литвы - о них я рассказывал в прошлой части. Ранняя история Хужира, однако, восстанавливается лишь по областным и союзным документам, из которых следует, что в 1943 году Маломорский рыбпром объединил пяток рыбзаводов (например, в Онгурёне и Сарме) и моторно-рыболовную базу в Сахюрте - нынешний посёлок МРС у Ольхонских ворот.
В 1946 Хужир получил статус ПГТ, который носил до 2014 года, а к концу 1950-х население посёлка достигла пика в без малого 3 тыс. человек. Позже оно лишь снижалось по мере механизации рыболовства: полвека чистые воды Байкала бороздил целый флот сейнеров и рыбацких катеров, а в здешних цехах омуля, хариуса, налима закатывали сначала в деревянные бочки, затем - в жестяные банки...
Но всё теперь в прошлом, и я не знаю точно, когда и как непотопляемая плавбаза пошла ко дну. В 2008 ММРЗ ещё барахтался, хотя директор в интервью и говорил, что уже не первый год предприятие искусственно делают убыточным. Как я понимаю, наложилось друг на друга тут всё: пожар на заводской электростанции в начале 1990-х, переход к капитализму в его самом диком изводе, а в первую очередь - борьба общественности за "спасение Байкала", по итогам которой маломорским сейнерам стало просто нечего ловить.
Крах завода стал для Хужира двойным ударом - мало того, что жители остались без работы, так ещё и вышла из строя единственная электростанция, снабжавшая энергией остров, не подключённый к единой сети. Произошло это вроде бы ещё в самом начале 1990-х, и на Ольхоне наступили в прямом и переносном смысле тёмные времена - электричество у островитян было только от генераторов на пару часов в день. "Жили они тут совсем печально", - говорил мне бурят, хозяин позной в материковом Приольхонье.
О постройке ЛЭП нечего было и думать - проработала бы она до первой сармы: самый злой ветер Байкала зарождается в каньоне перед Ольхоном. Лишь в 2005 году через Ольхонские ворота был уложен подводный электрокабель, по которому на остров стала возвращаться жизнь. Круглогодичное освещение и материковые цены открыли путь массовому туризму, в который за десяток лет оказалось вовлечено едва ли не всё население Хужира. И тот же бурят из позной близ Еланцев на своих ольхонских друзей теперь поглядывает не без зависти.
В руинах завода теперь хипстерского вида кофейня и попытки создать арт-пространство - совсем как в бывших промзонах столиц:
На сопке над руинами завода - церковь Державной иконы Божьей Матери (2007). Если буддизм в Приольхонье не прижился и даже ступу районные власти разрешили построить лишь на необитаемом острове Огой (см. прошлую часть), то православие тут вполне заметно. Тем более Хужир в двунациональном Ольхонском районе превратился в явный русский центр:
И даже упадок рыбзавода не обратил этого вспять. Островитяне, включая бурят, продолжают уезжать на материк за лучшей долей, а волонтёрить на спасении Байкала, проникаться шаманскими энергиями и делать бизнес на турбазах и гостиницах сюда едет народ со всей России. В 2010-х население Хужира стабильно растёт...
Главное в посёлке Байкальская улица неестественно широка и при том лишена асфальта. низкий сезон Хужир напоминает Дикий Запад - по длинным пустым улицам ветер метёт глубокий песок и тащит перекати-поле. Взгляд выхватывает заколоченные окна, в тишине скрипят деревянные ставни. Корову или лошадь встретить в это время тут немногим сложнее, чем человека, где-то на горизонте проходящего из переулка в переулок. И совсем не удивишься, если водителем очередной "буханки" окажется вдруг Неуловимый Джо.
Совсем иначе Хужир выглядит в разгар сезона, когда его центральная улица превращается в сплошной базар, густо набитый экскурсионными "буханками" и машинами туристов. Кафе и турбазы, сувенирные лавки, офисы сухопутных, водных и даже воздушных экскурсий, прокаты велосипедов и самокатов, магазины эзотерической атрибутики и национальных музыкальных инструментов, гомон и музыка - всё как на второсортных курортах Крыма.
На Байкальской есть воинский памятник, обнесённый забором с запертыми калитками:
И рядом с ним Островное лесничество нацпарка. От Хурай-Нура до Хужира тянется кластер "Тажеранская степь и юг острова Ольхон", а за Хужиром начинается "Север острова Ольхон" - каждый кластер требует отдельного пропуска. Впрочем, сами туристы ходят сюда редко - в основном пропуска оформляют водители "буханок" на всю группу, в высокий сезон наверное с полной загрузкой на месяц вперёд, а в низкий - по числу мест непосредственно перед выездом.
Памятник и визит-центр расположены на восточном конце Байкальской, у крупнейшего в Хужире супермаркета. На западе улица упирается в проходную бывшего ММРЗ. А посередине высится школа, деревянное здание которой построено в 1945 году. Рядом - памятник ольхонским женщинам (2019), в страшные годы перед постройкой этой школы трудившихся на рыбзаводе и промысле.
Перед рыбачкой - подъездок, основная местная лодка 1930-80-х годов. Большая часть сейнеров базировалась в Сахюрте, а на подъездках, достигавших 6 метров в длину и 2 метров в ширину, возили людей, инвентарь и улов между судами и заводом.
На позапрошлом кадре видна ещё и войлочная юрта - вообще-то жили в таких забайкальские буряты, но туристы же чего-нибудь степного ждут? Рядом с подъездком - ещё какие-то предметы старого быта с легендарной омулёвой бочкой во главе:
Всё это - уличная экспозиция Хужирского краеведческого музея имени Николая Ревякина. Последний был родом из деревни в материковой части Иркутской области, но в 1928 году попал на Ольхон проводить ликбез, да так и связал свою жизнь с Приольхоньем. Вернувшись с войны, Ревякин возглавил Хужирскую школу, в 1953 основал при ней краеведческий кружок, а к 1959 построил на школьном дворе музей и вышел на покой, целиком посвятив себя краеведению.
От самого музея у меня осталось двоякое впечатление - экспозиция его на первый взгляд показалась скудной, но - сколько фотографий отсюда мелькали в прошлых постах? Сопроводительные таблички тут выглядят очень основательными, и всё же в позапрошлой части откровенно фигню про защищающий байкальских рыб от электромагнитных лучей полиэтиленовый корпус кабеля я написал именно по одной из этих табличек.
А часть табличек, видимо со времён самого Ревякина (умершего в 1983 году) - рукописные, и прежде я не видел такого ни в одном музее. Колорит маленького старого храма знаний, созданного учителем на заднем дворе ветхой школы - отдельный экспонат, причём один из самых ярких.
Но в общем всё это - суета.
Как заметил ещё дедушка Рерих, перед местами вроде Гималаев или Гранд-Каньона путника ждёт особенно невзрачная и неприглядная земля. Сквозь копродендрические халупы, покосившиеся избы, туристическую толчею, руины цехов рыбзавода мы выходим к мысу Бурхан - главной достопримечательности всего Ольхона:
См. также:
Почему Хужир похож на страну третьего мира? На то есть свои причины.
