Глава 29.
Время действия - 1870 год (в воспоминаниях - 1863-1870).
По дороге, ещё не выжженной беспощадным южным солнцем, шли трое. Один из них был высок и строен. Крепкие мускулы играли на его обнаженном торсе. Белая, почти не загорающая кожа, светлые вьющиеся волосы и нежно-голубые глаза свели бы с ума любую барышню. Он небрежно помахивал снятой рубашкой и с улыбкой поглядывал по сторонам.
Второй был коренаст и крепок. Серые глаза смотрели задумчиво, словно не замечая ни сверкавшего расплавленной медью моря, ни буйных трав обочь дороги, ни сновавших над головой стрижей.
- Федька, опять задачу решаешь? – засмеялся первый, обнажая ряд ровных белоснежных зубов.
- А? – сероглазый вздрогнул и словно очнулся. – Дааа... Думаю, было бы здорово придумать такую машину, чтобы товары на корабли не вручную загружать. Чтобы эта штуковина сама его в трюмы укладывала.
- Станешь мастером на верфи и придумаешь! – белокурый нагнулся, сорвал у дороги ромашку и вдохнул её аромат. – Назарка, а ты какую механизму изобретаешь?
Назар, третий парнишка, не ответил. Он пристально смотрел вдаль, на дорогу, уходящую в сторону тающего в дымке силуэта Чатырдага. Его судорожно сжатые челюсти и прищуренные глаза выдавали кипящие в душе страсти.
- Не надо, Назар! – белокурый тронул товарища за плечо. – Не надо. Не трави себя.
- Не могу, Минька. Там его... тятьку моего. На той дороге... Простить не могу. Не смогу никогда.
- А мне кого винить, а? – тихо спросил Миней. – Моего-то тоже бандиты сгубили. Кабы не Тихон, пропали бы мы с Танюшкой.
- У тебя другое, Минька, - упрямо мотнул головой Назар. – А это... Нет этому прощения! И нет мне покоя...
- Что им от твоего прощения или непрощения? Только жизнь себе портишь. Отомстить всё одно не сможешь. А если и сможешь... Ну, убьёшь ты их, и что? На каторгу? Чем ты матери поможешь? А сестре? Ты вот ремесленку успешно закончил, тебя в контору берут на хорошее место. Что тебе ещё нужно?
- Что нужно? Чтобы эта тварь не топтала землю, - усмехнулся Назар. – А руки пачкать об него я не собираюсь, не думай. Я... я по-другому сделаю.
- Об кого «об него»? И как это – по-другому? Что надумал-то?!
- Пока не знаю. Время покажет.
Да, не мог Назар Верехов радоваться жизни, пока рядом ходил Макаров. В тот страшный вечер он, Назарка, ждал возвращения отца, лёжа в небольшой ложбине среди ковылей. Ждал долго, а потом уснул. Проснулся от голосов – где-то рядом разговаривали отец и Пимен. Вскочил было, рванулся к тятьке, однако остановил себя – негоже у взрослых под ногами мешаться. Потом простить себе не мог, что не выбежал. Не посмел бы Макаров, не сделал бы ничего, если бы увидел свидетеля. Но разговор услышанный запомнил мальчишка на всю жизнь.
Ушёл Пимен к роще, а Назарка к отцу кинулся.
- Тятька, тятя... – думал, что кричал, а на самом деле только рот беззвучно открывал. – Тятенька...
Не отвечал отец. Смотрел в остывающее небо пустыми глазами. А на рубахе дырочка от лезвия. Острый нож у Пимена был и рука привычная. На барском скотном дворе он первым забойщиком считался.
Что пережил мальчишка, лежа на груди отца? Этого он никому не рассказывал. И о том, кто виновен в его сиротстве, ни разу не проговорился. Однако после сороковин постучался он в дверь Тимофеевой избы.
- Что ты, Назарушка? – открыла дверь Анна. – Матка, что ли, послала за чем?
- Дяденька Тимофей, к тебе я! – Назарка, не отвечая на вопрос Аннушки, шагнул в дом.
- Что такое, али помочь чем требуется? – поднялся ему навстречу матрос.
- Дяденька Тимофей, сделай Божескую милость, научи меня грамоте! – мальчонка бухнулся на колени, стукнул лбом в пол. – А я тебе отслужу, когда вырасту!
- Ты что, ты что! – кинулся матрос к Назарке. – Встань! Я тебе не поп, а ты не в церкви!
- Люди сказывали, что ты тётку Анну научил грамоте. Научи и меня! – Назар поднял голову, умоляюще глядя на Тимофея.
- Ну, вот что! – построжал тот. – Коли не поднимешься сейчас же, то ничему учить не стану! Ишь ты, нашёл где поклоны бить...
Назарка встал.
- Так научишь?
- Научу, коли желание есть! А что это ты так вдруг?
- Неграмошный человек тёмный. Всяк его оммануть норовит. А я не хочу быть тёмным! – Назарка сжал губы, словно стараясь сдержать рыдания.
- Это верно! – вздохнул Тимофей. – Я об том же думаю всегда. Что же, покажу, что знаю. Я ведь и сам не больно просвещённый. Разве что читать и писать умею. Слава те, Господи, офицеры на корабле обучили. Им это в развлечение было, а нам на пользу. Времени теперь поболе, чем летом. Ты вот что! Съезжу-ка я завтра в Севастополь, поищу в книжной лавке али на базаре где азбуку для тебя. А как увидишь, что я вернулся, так и прибегай, сразу и начнём! А поклоны больше не бей никому! Ты теперя вольный человек, не крепостной.
В Севастополе Тимофей не без труда нашел книжную лавку и, немного подумав, купил не одну азбуку, а целых четыре. Мало ли, вдруг ещё кто надумает учиться.
И как в воду глядел. Василиса, узнав про Назарку, прилетела птицей:
- Что ж ты, Тимофеюшка, чужого мальчонку взял в обучение, а Федюньку нашего не зовёшь?
- Дак как же, - развел руками Тимофей. – Откуль же знать мне, хочет он грамоте учиться, али нет?
- Как же не хотеть! Он то про небо спрашивает – отчего оно разных цветов бывает, то про радугу, то ещё чего выдумает. А мне и самой интересно знать, да где уж мне! Научится грамоте – так хоть в книжке умной прочитает! Так что уж бери, Тимоша, его. Да и веселее им вдвоём будет.
Потом Тимофей сам позвал скучающего под окнами Ваську Кузьмина. А там и маленького Миньку Тихон привёл.
И вот уже изба Тимофеева стала похожа на школу. Нараспев читали:
- Бэ-а, ба, бэ-а, ба... Баба!
- А, нэ-а, на, нэ-а, на, сэ-ы, сы... Дяденька Тимофей, это чево такое – а-на-на-сы?
- Эвон, смотрите, на картинке нарисовано. Фрукта такая, для богатых.
- Что же, видно, сладкая? – облизывался Минька.
- Не знаю, не едал! – смеялся Тимофей. – Я же не богач!
- Бэ, лэ-и, ли, нэ-ы, ны... Блины! Блины я люблю! – Федюнька рассматривал картинку с нарисованным на ней разносчиком блинов в длиннополом кафтане, лаковых сапогах и с чёрной шапкой на голове.
- Кто же их не любит? – улыбался старый Ананий, примостившийся рядом с ребятишками.
К весне мальчики уже сносно читали и писали крупными печатными буквами простые слова. Но начались полевые да огородные заботы, и Тимофею уже недосуг было заниматься обучением. Да и учить больше нечему было.
- Ну что же, братцы, что сам знал, тому научил. В школу бы теперь вас... Пошли бы в школу?
Загорелись радостью глаза Фёдора, сверкнуло что-то мрачное во взгляде Назара. Минька с любопытством на товарищей оглядывался. И только Васька неуверенно топтался на месте, не зная, что ответить.
- Оно бы, конечно, хорошо, дяденька Тимофей. Да ведь дорогое это баловство, - рассудительно сказал Назар. – Чай, платить за учёбу надо, да харчи. Да дома матке помочь некому будет.
- Ах ты, мудрец! – засмеялся матрос. – Ну погоди, до осени всё разузнаю, как и что. Небось, не дороже денег-то!
Летом он нашел время, чтобы узнать об устройстве мальчиков в церковно-приходское училище, договорился со своим старым другом, отставным матросом с «Императрицы Марии», Евсеем Акимовым о постое, уладить вопрос с кухаркой для ребят. Однако самым непростым оказалось убедить их родителей.
Василиса всё жалела братишку – как же он, маленький ведь ещё, да слабенький. Кто же за ним присмотрит, кто обиходит? Сёмка, помня Федькины балаклавские приключения, только посмеивался:
- Да ничего, он парнишка сметливый, не пропадёт! Опять же вместе будут, друг друга в обиду не дадут!
Тихон, отлично понимая правоту товарищей, опасался за Миньку – всё же самый младшенький. Справится ли с трудностями? Однако Тимофей сумел его успокоить: не робкого десятка малец. Раз уж сумел до Крыма дойти, для сестры опорой стать, то уж и здесь не оплошает.
Другое дело Андрониха. Накинулась на Тимофея:
- Куда? Не пушшу! Научился читать, разберёт гумагу какую, и того хватит!
- Матушка! Отпусти! – взмолился Назарка. – В люди выйти хочу. Тятька спину гнул то на барина, то на Макарова, свету Божьева не видал. Ты прежде времени старишься, руки вон скрючило, а просвету никакого. Что же, и мне пропадать? А выучусь, так может, жить начнем по-людски!
- Дак нету у меня сил учить тебя, сынок! В старом зипунишке в городу ходить не будешь, одеть тебя надобно, обуть. Харчей с собой дать. За постой заплатить. Где же мне взять столько, а?!
- А ты не шуми! – вмешался Тимофей. - Постой ему дармовой будет. Договорился я с товарищем своим, у его поселятся. Харчи мы всё одно поставлять будем, чтобы Федьку с Минькой кормить. А где двое, там и трое сыты будут. Не объест мальчонка, не боись. Одежонку справим, ништо. Чай, не чужие вы нам теперя. А парнишка твой дело говорит. К учению он шибко способный. Вдруг и впрямь важным человеком станет. И тебе на старости лет подспорье, и сестру поддержит.
Сумел уговорить. И Кузьмина Ивана уломал. Так и отправились четверо товарищей в Севастополь. Макаров, глядя на них, и своего Митьку в Симферополь устроил в начальное училище.
Два года пролетели незаметно. Учились парнишки, шалили, бегали смотреть на пароходы, прибывающие в Севастопольский порт. С любопытством наблюдали за разгрузкой товаров, слушали чужие, непонятные речи.
Федюнька к учёбе способным оказался. Всё ему занятным было, в особенности естествознание, всё получалось. Разве что на Законе Божьем скучал немного. Много хотел понять мальчонка, да только мало могли объяснить ему учителя.
Назарка упорным был. Этому гораздо лучше давались история и языкознание. С математикой и естествознанием сложнее складывалось. Однако он не сдавался. Не получалось – сжав зубы, зубрил. И окончил училище на «хорошо» и «отлично».
Минька, оттаяв у старого Тихона, сделался со временем весёлым парнишкой. Однако к делу подходил по-прежнему серьёзно. Учился, может быть, не от великого интереса, а оттого, что так надо было. Оттого, что хотелось порадовать старика успехами, чтобы никогда не пожалел он, что взял в Крещенскую ночь в дом сироту.
Ваське было сложнее. Его больше тянуло в деревню, а портовые шум и копоть его тяготили. Учёбу воспринимал он как неизбежное зло, с которым нужно было мириться целых два года. В табеле были у него почти сплошь «посредственно», да к большему он и не стремился.
В тот год, когда товарищи получили свои аттестаты, в Севастополе открылась ремесленная школа РОПиТа.
После окончания Крымской войны заключенный в Париже в 1856 году мирный договор лишил Россию и Турцию права иметь военный флот на Чёрном море. Хитрые турки отвели свои корабли в Мраморное и Средиземное моря. России пришлось идти другим путём. В возрождении Севастополя и Черноморского флота большую роль сыграло Русское общество пароходства и торговли – РОПиТ. Во второй половине 19 века оно стало основным промышленным предприятием юга России, центром судоремонта и судостроения.
Русское общество пароходства и торговли создавалось как коммерческая судоходная компания по инициативе Великого князя Константина, младшего брата Александра второго и Николая Андреевича Аркаса, крупного военно-морского и государственного деятеля. Они считали необходимым, чтобы на Чёрном море имелись крупные пароходы, которые на случай войны могли быть переоборудованы в боевые суда. Идею поддержал император, утвердивший устав РОПиТ 3 августа 1856 года.
Для Севастопольской верфи требовались квалифицированные кадры. И в 1866 году при Адмиралтействе открылась ремесленная школа на 60 мест - одно из первых в России профессиональных учебных заведений. В школе давали не только техническое, но и качественное всестороннее образование.
На способных выпускников начального церковно-приходского училища обратили внимание, и скоро Миней, Назар и Фёдор были приняты в ремесленную школу на казённый кошт. Василий же, облегчённо вздохнув после завершения двухлетнего мучения, вернулся в Андреевку и занялся землёй. Правда, земля была чужая, а платил Пимен за работу не густо, но Ваську это не особо смущало. Что же – деды так жили, отцы живут, значит, и детям та же дорога.
Пролетели четыре года учебы в ремесленке. Многое за это время узнали товарищи, многому научились. Только дружба их нисколько не слабела.
Фёдора, способного к технике, присмотрели в инженерную контору. Назара, выработавшего за годы учёбы исключительный каллиграфический почерк и писавшего грамотно и чётко, пригласили в контору делопроизводителем. К тому же хорошо говорил он теперь по-турецки и по-французски, а это в портовом деле было важным умением. Миней же, более склонный к морю, устроился механиком на пароход «Бессарабия».
Однако служба в РОПиТе была впереди. Пока что выпускники получили трёхнедельный отпуск и направлялись домой. Совсем уже рядом была Андреевка. Вот и красные черепичные крыши матросских домов завиднелись сквозь ветви разросшихся яблонь и абрикосовых деревьев. Обозначились тонкие струйки дыма над дворовыми печами. Выступил жёлто-серый, словно ряд изъеденных гнилью зубов, забор Макаровых.
- Что это, никак Пимен на крыше сидит? – расхохотался вдруг Минька. – На петуха взъерошенного похож.
- И впрямь, чего это он? – улыбнулся Фёдор.
Но вот Макаров, неуклюже поворачиваясь на крутом скосе крыши и ругаясь на чём свет стоит, спустился вниз.
- Дядька Пимен, случилось чего? – прокричал Миней в открытые ворота.
- Ааа.. явились... Позлорадствовать самое время... – зло сплюнул Макаров.
- Отчего же злорадствовать? Может, помочь надо чего?
Фёдор тихонько дёрнул товарища локоть. Однако Назарка вдруг выступил вперёд:
- А и правда, дяденька Пимен. Случилось чего? Ты говори, если что. Мы же, сам знаешь, ремесленное училище закончили. Нам починить – плёвое дело! Сделаем по-соседски!
Пимен в нерешительности топтался, не зная, верить или нет ребятам.
- Да ты не сомневайся, дядя Пимен! Сделаем по первому классу! – весело пообещал Минька.
- Да вот... – Макаров грязно выругался. – Крыша проржавела. Вчерась дождь пошёл, так вода мне прямо на постель полилась. Всю перину вымочило. Теперя чинить надо. Кровельщика из городу звать придется! Поди, дорого запросит, а денег-то у меня и нет совсем...
- Нас тебе сам Господь послал! – веселился Миней. – Мы-то задарма всё починим.
- Верно, дядя Пимен! – серьёзно сказал Назарка. – Ты столько лет нас поддерживаешь, матке вот работу даёшь. Пришла пора и нам отблагодарить тебя!
Пимен крякнул, глянул исподлобья на парнишку – не насмехается ли? Однако взгляд Назара был серьёзным, даже немного жёстким. Не похоже, чтобы смеялся.
- Ну, коли так... С рассветом и приходите. Запасная жесть в кладовой есть. Струмент какой-никакой имеется. Если умеете – так и с Богом! – наконец решился Макаров.
- Чего это вы? – удивленно спросил Фёдор, когда они отошли от ворот подальше. – У него денег, небось, полно, жадничает только. Охота вам на его крышу лезть?
- Мне так хочется, Федь! – ответил Назар таким тоном, что Фёдор не сумел возразить.
Крышу друзья починили на совесть – состыковали полосы так, что ни единой капли воды внутрь не просачивалось. Да ещё и покрыли сверху свежей краской, так что Пимен нарадоваться не мог. Эка, свезло-то – быстро, добротно и совсем задаром!
На парней поглядывал он с презрением. Ишь, радуются! В товарищество на службу идут. Что же хорошего? Оно, конечно, жалованье станут получать высокое. Однако же всё равно работать им придется на чужого дядю. Вот турнут их со службы – и что? С голоду подыхать? Куда как лучше своё иметь! Свой капитал наживать надо. А кто лучше всего капитал сколачивает? Кто сладко ест и весело гуляет? Купцы! Вот о чём думать надобно!
- Дураки они, друзья твои! – поучал Пимен сына. – С трудов праведных не наживёшь палат каменных! Чего толку спину гнуть в том товарИществе? А я вот тебе, Митька, лавку куплю в Севастополе. Станешь торговать. Подешевле купить, подороже продать, нужному человеку уступить, с дурака подороже взять – тут ум нужен. По третьей гильдии тебя запишу. Ну, а сумеешь развернуться – дальше пойдёшь. Опять же невесту себе присматривай с капиталом да нужными связями!
Митьке мысль о собственной лавке нравилась, вот только определиться, чем именно станет торговать, он никак не мог.
А Пимен уже спал и видел, как станет сын богатым купцом. Будет жить в большом доме, и самые уважаемые люди губернии будут с почтением величать его Митрий Пименычем. Станут шептаться – вишь ты, отец крепостным человеком был, а сын далеко пошел. Видно, большого ума люди!
Ну, если не повезёт Митьке стать большим человеком, то ещё двое сыновей подрастают, кому-нибудь да улыбнется счастье!
И вот как-то мечтал эдак Пимен перед сном, лежа в своей кровати, как вдруг услышал шипение. Будто кто выдыхал шумно воздух, широко открыв рот. Только выдох этот был уж что-то слишком долгим и жутким.
- Ктой-то там? Марфа, ты? – вскочил он с постели.
Но никто не отвечал, только шипение продолжалось.
- Змея, что ли, забралась...
Трясущимися руками он стал разжигать лампу, но спички ломались и не загорались. В падающем от лампады тусклом свете вдруг образовалась белёсая фигура.
- Пиииииимееееен... Отдаааай... – послышалось Макарову. – Отдаааай...
Фигура заколыхалась и стала приближаться к Пимену.
- Отдаааай... зеееемлюююю... Пименуууушшшкааааа...
- Аааааааа!!! – со страшным криком выскочил Макаров из комнаты, едва не высадив тонкую филёнчатую дверь.
- Что? Что? – подскочила спросонья жена, уже пару лет ночевавшая на сундуке в общей комнате, отдельно от мужа. – Да что такое, Пименушка?
- Замолчь! – замахнулся на неё Макаров. – Ты тут ишшо! Лампу зажги!
При свете масляной лампы он рискнул войти в свою спальню. Никого, тихо. Только мерцает в углу под иконами лампада.
- Господи, Исусе Христе... Привидится же...
С неделю Пимен ложился спать со страхом, оставляя рядом с собой зажженную лампу. Однако всё было тихо и спокойно, а в светильнике без пользы сгорало дорогое масло. Наконец испуг прошёл. Надо же, примерещится всякая дрянь, подумал Макаров. Видно поел лишнего на ночь. С этой мыслью он благополучно о происшествии забыл.
Однако примерно через месяц его снова разбудило шипение.
- Пименушшшшкаааа... Отдаааай...
- Кто тут? – вскочил Пимен.
- Чассссыыы... Моиииии... Чассссыыыы... – в комнате снова начинала проступать белёсая фигура.
- Изыди, сатано! – Макаров стал истово креститься. – Отче наш...
- Отдаааай...
Ночное происшествие Пимена озадачило. Если это призраки, то отчего они не тревожили его столько лет? Почему только теперь взялись приходить к нему? Не оттого ли, что стал он ночевать один? А если это насмехается над ним живой человек, то кто? Кто знает о его грехах?
Всё это очень тревожило Макарова, и нужно было что-то делать. Возвращать жену в свою постель ему не слишком хотелось – смердить стала в последнее время. Разве что сундук её переставить в спальню, пусть на нём лежит. А в ближайший выходной он съездил в город и купил шестизарядный револьвер Кольта с патронами. С того дня Пимен ложился спать, положив под подушку заряженное оружие.
Продолжение следует... (продолжения выходят раз в неделю)
Предыдущие главы: 1) Барские причуды 28) Зверь
Если вам понравилась история, ставьте лайк, подписывайтесь на наш канал, чтобы не пропустить новые публикации! Больше рассказов можно прочитать на канале Чаинки
