Уже третий год ходим с младшими в музыкальную школу! Как иначе! Музыка — это же прекрасно.
Собственно, я обожаю музыкалку не только за музыку. А ещё и за увлечённых преподавателей, которые так душевно относятся к детям. У нас как-то не очень со старшими родственниками, их скорее нет. Те, кто есть, живут далеко и особого участия в детях не принимают. Зато в музыкалке все педагоги принимают в детях горячее участие.
Зашла тут за Лёхой на его трубу — и застала момент, когда он убеждал своего учителя-трубача в том, что выучить марш Прокофьева наизусть совершенно невозможно. Слишком много нот. И вообще — зачем учить, если можно играть, глядя на листочек?
— Я недавно был в театре, — деловито говорил Лёха, — и там все играют по нотам. Все! И трубач! Я специально посмотрел!
— Ну, отчасти ты, конечно, прав, — отвечал учитель-трубач, — но, предположим, ты выступаешь на концерте и у тебя, например, сольная партия. Как-то это не очень — выходить на сцену с нотами. Ты погляди, как музыканты выступают. Все играют по памяти.
— Это если короткое, — говорил Лёха. — короткое я тоже могу. Но тут же две страницы!
— Две страницы?! Да у тебя вся пьеса — на минуту. А бывают партии и на десять минут. И на полчаса. И ничего, люди учат. Я не говорю, что это легко, но иначе никак.
— Да почему нельзя по листочку-то сыграть?!
— Вот я тебе скажу. Я тут на днях должен был сыграть на улице. С духовым оркестром. Когда подъедет машина английского посла. И вот я, значит, стою. Холодно! Ветер! Труба ледяная! Посол всё не едет! Я уже так замерз, что еле стою. Ну куда бы я там ещё и ноты прицепил?
— Что, и мундштук замёрз? – с ужасом спросил Лёха.
— Я специально взял пластиковый мундштук, — сказал учитель. – Он не замерзает.
— Тогда ладно, — успокоенно ответил Лёха.
— Но ноты деть было совершенно некуда! Как бы я играл, если бы я их не знал?
— Я бы ушёл, — сказал Лёха.
— Как это? Все ждут, что ты сейчас заиграешь, а ты вдруг ушёл?
— Да, — сказал Лёха.
— А если ты на сцене – что, со сцены ушёл бы?
— Лучше, конечно, и не выходить, — подумав, сказал Лёха.
— А зачем тогда играть на трубе?
— Можно и не играть!
— Ну погоди. Ты же учишься играть.
— Но как играть без нот?! Я не понимаю, — удручённо сказал Лёха.
— Знаешь, пианисты выучивают огромные пьесы, — встряла я. – Когда смотришь записи в ютьюбе, многие играют без нот целые концерты с оркестром. Ещё и с закрытыми глазами.
— А вот это нет, — внезапно возразил учитель.
— Почему? – удивилась я.
— Ни в коем случае не говорите нам о пианистах!
— Почему?!
— Мы, трубачи, обычные люди, — сказал учитель. – Мы, конечно, можем выучить свою партию. Но это не слишком большой объём. У трубы, сами знаете, всего три клапана. А пианисты, которые выучивают целые концерты, помнят нужную клавишу для каждого пальца и перемещают пальцы с бешеной скоростью, — это сумасшедшие люди. Обычный человек ничего такого не может.
— Ну… — смутилась я.
— Да-да, — мрачно продолжил учитель. — Даже не напоминайте о пианистах. Я их боюсь. Уж лучше играть по нотам, чем вот так сходить с ума. Я знал одного пианиста, сначала он был совершенно нормальным парнем. Но потом он за ночь выучил весь «Хорошо темперированный клавир». И всё, мы его потеряли. Никому такого не пожелаю.
— То есть можно не учить? – обнадёженно спросил Лёха.
— Две страницы?! – возмутился учитель. — Ну уж нет. Учи! От двух страниц ты точно не спятишь.