Битва за президентаЛиберальные СМИ поддержали Ельцина в 1996 году, когда ему предстояло участие в президентских выборах и борьба

Но коммунисты были не единственной и, возможно, даже не главной угрозой будущему страны – вряд ли Ельцин легко уступил бы им власть. Главная опасность заключалась в том, что “партия войны” во главе с Коржаковым могла убедить Ельцина отложить или вовсе отменить выборы, а вместо них пустить в ход силу, как он уже поступил в октябре 1993-го. Такой ход, как минимум, лишил бы Ельцина легитимности и сделал бы его полностью зависимым от Коржакова и силовиков, которые быстро задушили бы любые реформы и изолировали Россию от Запада.Официальную предвыборную кампанию Ельцина возглавил Олег Сосковец, первый заместитель премьер-министра и друг Коржакова. Ссылаясь на низкий рейтинг, они пытались убедить президента в том, что единственный способ победить коммунистов – это запретить их партию и не допустить Зюганова на выборы. Однако для бизнесменов и реформаторов подобный сценарий был совершенно неприемлем – в том числе и потому, что он создавал серьезные политические риски, подрывал инвестиционную привлекательность России и перекрывал возможность выхода их компаний на мировые биржи. Им нужна была победа Ельцина на открытых и всеми признанных выборах.Тем временем Зюганов заигрывал с представителями западной элиты в Давосе, желая предстать перед ними в образе умеренного социал-демократа, а не сталиниста, националиста и реваншиста, каким рисовали его реформаторы. Именно в Давосе стала очевидна необходимость объединения всех антикоммунистических сил вокруг Ельцина. Борьба против коммунистов стала, по сути, борьбой за влияние на Ельцина и против “партии войны”, окопавшейся внутри Кремля. Крупный бизнес был кровно заинтересован в победе Ельцина, но платить за нее не собирался. Напротив, он видел в выборах президента открывавшуюся возможность получить природные ресурсы и промышленные активы, оставшиеся от Советского Союза.Идея сформировать коалицию силами семи крупнейших магнатов принадлежала Борису Березовскому – олигарху, воплощавшему 1990-е с их революционными возможностями, беспощадностью, пестротой, индивидуализмом и полным отсутствием ограничителей – нравственных или институциональных. По образованию Березовский был математиком: он специализировался на теории оптимизации, используя методы прикладной математики для моделирования возможных вариантов принятия решений. Эту теорию он стал применять и к собственной жизни, и к стране, видимо, представляя ее себе в виде огромной шахматной доски. Он “оптимизировал” пережитки Советского Союза и недостатки нарождающейся рыночной экономики.Кризисы и неопределенность были той стихией, в которой он себя чувствовал наиболее комфортно: она давала ему максимальные возможности для самореализации. На его жизнь несколько раз покушались, но он уцелел и продолжал расширять сферу своего влияния. В отличие от других олигархов, стремившихся превратить подконтрольные им активы в безусловную личную собственность, которая может быть передана по наследству, Березовский хотел контролировать, а не владеть, оптимизируя затраты и максимизируя влияние. Формально он не был владельцем многого из того, что контролировал. Он приватизировал не акции, а менеджмент и финансовые потоки. Деньги как таковые были не самоцелью, а побочным продуктом его основной деятельности – политических игр, азартных интриг и напряженного труда над усилением собственной влиятельности.Он представлял себя (и выглядел так в глазах многих) главным манипулятором российской политики – не главным политиком, а тем, кто стоит за его спиной и управляет политическим процессом. Он сам творил и поэтизировал этот образ; создавал мифы о своей влиятельности и богатстве, а потом использовал их для достижения реальной власти и денег. Он обладал неутомимой энергией, оказывался одновременно в десяти разных местах, всюду вел свою игру и чаще всего выигрывал. Процесс приносил ему не меньше удовольствия, чем результат. Как никто другой он умел превращать личные связи в деньги, а деньги – во влияние. Говорил Березовский быстро, ярко и четко. Будучи евреем, он стал большим подарком для антисемитов.Свой первый капитал Березовский заработал на торговле автомобилями. После крушения Советского Союза он проник в ближний круг Ельцина, используя знакомство с Валентином Юмашевым, бывшим журналистом “Огонька” и будущим зятем Ельцина, помогавшим ему в работе над мемуарами. Березовский оплатил публикацию ельцинских мемуаров и потом регулярно доставлял президенту гонорары от продажи книги в других странах – настоящие или фиктивные, никто кроме него в Москве не знал. В конце 1994 года, на фоне войны в Чечне, он уговорил Ельцина и его семью передать ему фактический контроль над первым каналом “Останкино”, который тогда назывался ОРТ (Общественным российским телевидением), обещая, что тот будет служить их интересам. Затем Березовский убедил Кремль продать ему и его партнерам нефтяную компанию “Сибнефть” по заниженной цене, чтобы финансировать ОРТ, которое превратилось в его руках в эффективное орудие пропаганды. “Я никогда не рассматривал СМИ как бизнес – для меня это всегда был мощный инструмент в политической борьбе”, – признался сам Березовский в одном из телеинтервью. ОРТ стало еще и инструментом ведения войн с конкурентами по бизнесу.Первым, кому Березовский предложил союз в Давосе, был Гусинский, с которым до этого он находился в состоянии конфликта и боролся за право управлять многомиллионными валютными счетами “Аэрофлота”, главного российского авиаперевозчика. Гусинский считал (и небезосновательно), что именно Березовский оговорил его перед Ельциным и натравил Коржакова на его офис зимой 1994 года, когда тамошнюю охрану положили “мордой в снег”. В 1996 году, столкнувшись с двойной угрозой – или победа Зюганова, или отмена самих выборов, – два магната решили забыть обиды и объединить силы ради переизбрания Ельцина. Договорившись между собой, они предложили Чубайсу, которого за несколько месяцев до этого уволили из правительства (во многом стараниями Коржакова), возглавить предвыборную кампанию. Чубайс, у которого с Гусинским были общие враги – Коржаков и коммунисты, – с радостью принял их предложение: “А мне было совершенно замечательно, ребята. Я без вас собирался один [помогать Ельцину], а с вами точно готов без всяких сомнений. Я с громадным энтузиазмом согласился [работать] с ними вместе. Инициатива не моя, а их. Правильней было бы, чтобы была моя. Теперь второй шаг – пошли вместе в драку, консолидировались. Что у нас было: красные, спецслужбы, которые, конечно, все были по ту сторону баррикад, Коржаков, Барсуков”, – вспоминал Чубайс[280].