– Мы закрыты, – сказал Шквар и молча убрал часы обратно в витрину, сунул деньги им в руки и вытолкал за дверь.
– Завтра приходите, – добавил он.
Дверь захлопнулась за ними, и табличка открыто перевернулась стороной, на которой написано закрыто.
– И что нам теперь делать? – простонал Кружек.
Чашек покачал головой. Он и сам думал об этом.
Они мрачно плюхнулись прямо на мостовую. Им было очень жалко друг друга и ещё больше – Старину Чайника. Всё должно было пойти совсем иначе. Чашек медленно, обречённо вздохнул.
И тут он услышал какой-то странный шум. Весёлый и грустный одновременно, похожий на музыку, только слишком дребезжащую. Чем дольше он прислушивался, тем привлекательнее казались эти звуки. А доносились они с другой стороны площади.
Чашек, Кружек и Чаша медленно пошли в направлении странной музыки. Привыкнув к ней, они поняли, что музыка не так уж и ужасна, как могло показаться на первый взгляд. Более того, она была завораживающей – ей невозможно было сопротивляться. Вскоре Чашек понял, что музыка ведёт их именно туда, где они с Кружеком видели с утра большую толпу. Но теперь народу было ещё больше, а крики стали ещё более громкими и взволнованными.
– Что за шум, приятель? – спросил он у человека в панаме.
– Мы смотрим на Мистера Колокольца, – ответил тот. – Он играет на шарманке.
Трое друзей посмотрели повнимательнее и увидели заводную обезьянку с пустыми глазами и пугающей улыбкой. К её спине был приделан замысловатого вида ящик с торчащими из него большими медными трубами. Время от времени трубы выкашливали маленькие облачка пара и при этом музыкально гудели. А Мистер Колоколец хлопал двумя медными тарелками, словно пытался убить невидимого комара.
Чаша вздрогнула.
– Как по мне, у этой обезьяны и мозги банановые, – сказала она. – Не хотела бы встретиться с ним на узкой дорожке.