Моя трудовая жизнь в условиях войны.
Итак, мы выпускники-специалисты, получив дипломы и назначения, остались выброшенными «плыви пой челн по воле волн, куда забросит тебя судьба». Мы целыми гурьбами рыскали по городу в поисках работы.
Со мною искала работы и выпускница геогрфака Люба Кобылинская. Однажды при сдаче экзамена профессор спросил: «Как ваша фамилия?» и услышав ответ, сказал: «Девушка, смените Вашу фамилию, некрасивая она». Люба была из города Городец (Горьковская область). Мать у нее была алкоголичкой, сестра сидела в тюрьме – у Любы не было отчего дома. Из общежития всех выпускников выселили и ей некуда было идти. Я об этом рассказала маме, она сказала: «Пусть приходит к нам». Люба стала новым членом нашей семьи. В ее маленьком чемоданчике были туфли. Черное бархатное платье, нижняя рубашка, рейтузы и какая-то косынка.
В ноябре месяце 1945 года, мне, Любе и Тоне Гутовской удалось устроиться на эвакуированный завод из Ленинграда. Это был военный артиллерийский завод №144 им.Калинина, его цеха были на заводе «Искож», а также в районе меховых фабрик. Нас с Тоней взяли на завод «Искож» (за СК-4), а Любу в цех, расположенный на меховой фабрике. Взяли нас браковщицами в военную приемку от штаба ГАУКА (главное артиллерийское управление Красной Армии). Любе пришлось работать в барачном помещении, почти под открытым небом. Она «браковала» какие-то громоздкие установки, приходила домой озябшая и голодная, где ее встречала моя ласковая, приветлива мама: «Любушка, иди поешь». Спала Люба за печкой на «кровати из досок» – нары (не иначе), она согревалась и засыпала. Так продолжалось больше года. Потом ей удалось уволиться и она утроилась в управление железных дорог, ее направили в Алатырь в депо – лаборанткой – определяла жесткость воды для паровых котлов. Была зима 1942 года, я провожала ее на поезд. Спустя минут десять, после того как она зашла в вагон, выходит Люба и с площадки, заплаканная, кричит, что у нее украли чемодан. Как это случилось я не знаю, так как поезд отошел. При ней не было ничего (несчастье никогда не приходит одно, оно как по цепной реакции влечет за собой другие!).
Когда я была в командировке в Алатырь как инспектор производственного обучения на вагоноремонтном заводе, там была школа ФЗО и я зашла к Любе. Она жила в деревянном домике, занимала комнату до шести метров, где стояла казенная железная кровать, маленький столик, а на нем чайник и кружка (как одиночная тюремная камера). Мы обнялись и расплакались. Больше я ее не видела.
Подруга Аня работала в Пильне (Горьковская область) преподавателем биологии и химии, хотя диплом она не получила, потому что не сдала госэкзамены. Надя работала в Чебоксарах инженером пищевой промышленности артелей Чувашии, на ленинградском военной заводе №4?
Меня приняли штатским военпредом по приему в сборку различных мелких деталей – их было по номерам более сорока различных деталей, различной формы и качества: луженые, хромированные, латунированные и т.д. Наш цех был №10, а Тоня работала цеху №13. Цех представлял собой длинный барак, с довольно плохим отоплением. В ней располагались длинные столы с лампами, за которыми сидели девчонки-браковщицы, приехавшие из Ленинграда вместе с заводом. Они очень мало знали о Казани, думали это южный город, что здесь растут «цветы и каштаны», поэтому приехали, прихватив с собой только демисезонное пальто. Лютая зима 1941 года преобразила их внешний вид – пальто напоминали одежду «пленных немцев под Москвой». Придя в цех они отогревались, снимали с головы какое-то тряпье и садились на свои рабочие мечта. Блокада Ленинграда, бесконечные бомбежки, беспокойство за своих родных, неустроенность быта, полуголодное существование их самих – все это вызывало глубокий стресс. Нередко, в полуголос они пели, иногда был слышен взрывной плачь. До сих пор у меня в ушах стоит мотив этой песни «Мама» Григория Борисовича Гридова (1899 -1941, русский советский поэт-песенник и детский поэт).
«Мама — нет слов ярче и милей.
Мама — нет глаз мягче и добрей.
Хорошо мне жить любя, мама родная,
Посмотрю я на тебя — ведь ты совсем седая.
Счастье свое мне ты отдала,
Сколько ночей сон мой берегла!
Любишь вспомнить иногда ты в час покоя
Свои юные года, сердце молодое.
Вспомнишь и вдруг отведешь глаза,
Тихо к губам катится слеза.
Можно в радости всплакнуть, если полней
Станет счастье у твоих детей.
Мама, кто на свете тебя милей!
Мама, кто на свете тебя добрей!
В горе — молчаливая, в праздник — хлопотливая.
Мама! Милая мама!
Если мой друг, ты недалеко,
Всюду с тобой на душе легко.
Но согрею я теперь старость твою,
Для тебя сегодня я пою!
Мама, кто на свете тебя милей!
Мама, что теплее любви добрей!
Песня колыбельная, ласка беспредельная,
Радость моих долгих-долгих дней!
Мама, как всегда мне светло с тобой.
Мама, всюду вижу я образ твой.
В горе — молчаливая, в праздник — хлопотливая.
Мама! Милая мама!
Если, мой друг, ты недалеко,
Всё мне ясней, на душе легко.
Любишь вспомнить иногда ты в час покоя
Свои юные года, сердце молодое.
Вспомнишь и вдруг отведешь глаза,
Тихо к губам катится слеза.
Можно в радости всплакнуть, если полней
Станет счастье у твоих детей.
Мама, кто на свете тебя милее!
Мама, кто на свете тебя добрее!
Мама, как всегда мне светло с тобой.
Мама, всюду вижу я образ твой.
В горе — молчаливая, в праздник — хлопотливая.
Мама! Милая мама!»
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ...
#история #биография #казань #30-е годы #автобиография #биография личная жизнь #великая отечественная война #личная биография