Незадолго до восхода солнца клюнуло на одну из наживок за спиной.
Он услышал, как сломалось удилище и бечева заскользила через планшир
лодки. В темноте он выпростал из футляра свой нож и, перенеся всю
тяжесть рыбы на левое плечо, откинулся назад и перерезал лесу на
планшире. Потом он перерезал лесу, находившуюся рядом с ним, и в
темноте крепко связал друг с другом концы запасных мотков. Он ловко
работал одной рукой, придерживая ногой мотки, чтобы покрепче затянуть
узел. Теперь у него было целых шесть запасных мотков лесы: по два от
каждой перерезанной им бечевы и два от лесы, на которую попалась рыба;
все мотки были связаны друг с другом. «Когда рассветет, — думал он, — я
постараюсь достать ту лесу, которую я опустил на сорок саженей, и тоже ее
перережу, соединив запасные мотки. Правда, я потеряю двести саженей
крепкой каталонской веревки, не говоря уже о крючках и грузилах. Ничего,
это добро можно достать снова. Но кто достанет мне новую рыбу, если на крючок попадется какая-нибудь другая рыба и сорвет мне эту? Не знаю, что
там сейчас клюнуло. Может быть, марлин, а может быть, и меч-рыба или
акула. Я даже не успел ее почувствовать. Надо было побыстрее от нее
отвязаться».
Вслух он сказал:
— Эх, был бы со мной мальчик!
«Но мальчика с тобой нет, — думал он. — Ты можешь рассчитывать
только на себя, и хоть сейчас и темно, лучше бы ты попытался достать ту,
последнюю лесу, перерезать ее и связать два запасных мотка». Он так и
сделал. В темноте ему было трудно работать, и один раз рыба дернула так,
что он свалился лицом вниз и рассек щеку под глазом. Кровь потекла по
скуле, но свернулась и подсохла, еще не дойдя до подбородка, а он подполз
обратно к носу и привалился к нему, чтобы передохнуть. Старик поправил
мешок, осторожно передвинул бечеву на новое, еще не натруженное место
и, передав весь упор на плечи, попытался определить, сильно ли тянет
рыба, а потом опустил руку в воду, чтобы выяснить, с какой скоростью
движется лодка.
"Интересно, почему она рванулась, — подумал он. — Проволока,
верно, соскользнула с большого холма ее спины. Конечно, ее спине не так
больно, как моей. Но не может же она тащить лодку без конца, как бы
велика ни была! Теперь я избавился от всего, что могло причинить мне
вред, и у меня большой запас бечевы, — чего же еще человеку нужно?»
— Рыба, — позвал он тихонько, — я с тобой не расстанусь, пока не
умру. «Да и она со мной, верно, не расстанется», — подумал старик и стал
дожидаться утра. В этот предрассветный час было холодно, и он прижался
к доскам, чтобы хоть немножко согреться. «Если она терпит, значит, и я
стерплю».
И заря осветила натянутую лесу, уходящую в глубину моря. Лодка
двигалась вперед неустанно, и когда над горизонтом появился краешек
солнца, свет его упал на правое плечо старика.
— Она плывет к северу, — сказал старик. — А течение, наверно,
отнесло нас далеко на восток. Хотел бы я, чтобы она повернула по течению.
Это означало бы, что она устала.