***
Имя она получила в честь Ольги Аросевой, с которой, по слухам, ходившим во дворе, приятельствовала бабушка Валентина Ивановна. Даже не в честь самой актрисы, а её героини, пани Моники.
Именем Моника гордилась первые 16 с половиной лет своей жизни. Необычное, лёгкое, с иностранным привкусом, оно ей удивительно шло. А потом наступил 1998 год…
- Моника! – дворовые мальчишки радостно бежали за ней и скакали вокруг горными козликами, - Моника, где твоё синее платье?
Пару раз она кидалась за обидчиками, давала подзатыльники, но это их только раззадоривало, и на следующий день всё повторялось заново. Эти дразнилки выводили Монику из себя и доводили до белого каления.
- Ненавижу, - плакала девушка, - Ненавижу!
- Ну что ты, внучка, - гладила её по волосам Валентина Ивановна, - Не обращай внимания на этих несмышленышей, они не со зла.
- Да причём тут мальчишки?! – Моника досадливо морщилась, - Я эту дуру толстую ненавижу! Взяла и испортила такое красивое имя!
- Хорошее имя, - бабушка была категорична, - Даже не вздумай менять. Будешь еще из-за каждой профурсетки расстраиваться, тоже мне!
- Да я повешусь скоро! – заявила девушка, - Проходу с этой Моникой не дают, да еще и синие платья под запретом, а синий цвет так идёт к моим глазам.
В один из дней Валентина Ивановна зашла в «тёщину комнату», где у них хранились всякие припасы, и чуть не умерла на месте – прямо перед ней висела её внучка. Бабушка закричала страшным голосом и без сил опустилась на пол. Сбежалась вся семья, вызвали «Скорую». Врач принял решение о госпитализации, а когда выносили бабушку из подъезда, к ней подбежала запыхавшаяся Моника. Увидев внучку живой и невредимой, бабушка вновь потеряла сознание.
- А как же повесившаяся Моника? – удивилась я, услышав эту историю от нашей бабушки Марины Николаевны, - Или Валентине Ивановне показалось?
- Да она вдруг увидела её висящие ноги, вернее то, что приняла за ноги. А это был просто-напросто репчатый лук, набитый в капроновые колготки. Свет-то она не зажигала, вот и померещилось!
Валентина Ивановна, к счастью, быстро поправилась. Теперь к разговорам о переживаниях внучки она относилась более внимательно. Однажды сказала:
- Внученька, а ведь можно просто сократить имя.
- Как? Как ты меня называешь, Моня?! – рассердилась внучка, - Так все будут звать Моня-артиллерист, тоже не фонтан!
- Слишком хорошо думаешь о людях, - заметила Марина Николаевна, как раз зашедшая к соседям и ставшая свидетельницей этой сцены, - Вряд ли в нашем дворе все поголовно читают Бабеля.
- Почему «Моня»? - Валентина Ивановна улыбнулась, - Можно Ника, тоже вариант, нашла о чём слёзы лить!
На том и решили. К новому имени Ника привыкла быстро, тем более, через пару месяцев закончила школу и поступила в институт, где её знали уже как просто Нику. Да и мальчишки позадирались-позадирались да и отстали, к тому же что они толком не понимали, почему, говоря о синем платье мисс Левински, взрослые старательно отводили взгляды.
Училась легко, быстро обзавелась новыми приятелями, о своих переживаниях по поводу имени забыла, только иногда, услышав в «Новостях» о последствиях скандала «Клинтон – Левински», досадливо морщилась. Но синий цвет одежды всё равно стал для Ники своеобразным табу.
***
Весной 1999-го двор облетела печальная новость: на Валентину Ивановну напали, когда она возвращалась с почты с только что полученной пенсией. К сожалению, пожилая женщина так и не пришла в себя, скончалась в больнице через несколько дней. Вся семья горевала, а на Нику смотреть было больно, девушка похудела, почернела.
После сорокового дня Ника взяла себя в руки, родители даже недоумевали, вроде бы так переживала, так плакала! Но он не знали, что у дочки появилась цель – отомстить. Милиция, надо отдать должное, поначалу занималась этим делом вплотную, в следствии были существенные подвижки. Ника ходила к следователю раз, а то и два в неделю, пока он на неё не накричал:
- Ну сколько можно? Только отвлекаете от работы! Как будет что-то, сообщу. И не бегайте сюда так часто!
Через три месяца мать Ники, наконец, вызвали в отделение. Напавших нашли, и это не были наркоманы или гопники, как сперва думали. Два парня, из нормальных вроде бы семей, «просто хотели покуражиться», ну а пенсия старушки оказалась приятным бонусом. Как сказал нанятый родителями одного из них адвокат:
- Старуху не били, скончалась она от сердечного приступа, кстати, уже не первого согласно её медицинской карте. Подумаешь, напугали! И грабёж не приписать, она сама им деньги отдала, лишь бы не трогали! Сумму ущерба возместят, да еще она не столь существенна, даже 1000 рублей нет – всего лишь административка.
(всё со слов Ники, в юридические тонкости я не вникала. Может, адвокат семье девушки просто мозги запудрил? Не могу сказать точно)
В общем, как бы это дико ни звучало, смерть Валентины Ивановны признали естественной.
И тогда за дело взялась Ника.
***
Первого звали Богдан. Ника начала за ним следить, собрала целое досье. Она была девушкой компанейской, легко заводила новые знакомства, поэтому не составило труда разговорить приятелей Богдана.
Так, она узнала, что парень он неплохой, только слабовольный, находится под влиянием лучшего друга Ивана. Их одноклассница, с которой Ника оказалась в одной компании, смеялась:
- Богдашка трус страшный, верит в экстрасенсов и прочую муть. Такому можно внушить, что угодно!
За эти слова Ника и ухватилась. Подробности она не рассказывала, но, как я поняла, устроила ему мистическую «встречу» с умершей старухой Валентиной Ивановной. Позже Ника рассказала:
- Он обос…ся. В прямом смысле слова. Рыдал, скулил, что раскаивается. Велела ему уехать из Москвы в деревню, клятвенно обещал. Подумала, что ему достаточно, хороший урок. Кстати, этот Богдашка, - Ника презрительно усмехнулась, - Слово сдержал, уехал, я потом узнавала.
Второй, Иван, с виду был нормальным парнем, даже симпатичным.
- В любой другой ситуации он мог бы мне даже понравиться, - Ника пришла на юбилей Марины Николаевны (последний день рождения за две недели до её смерти), - Но сейчас ему должна была понравиться я, ради этого даже стала краситься и носить мини-юбки.
Ника была хорошенькая, но пренебрегала макияжем, парикмахерскими и прочими салонами, бегала обычно в джинсах, толстовке и бейсболке. А тут вдруг увидели её во дворе и не признали: кто эта красотка?
С Иваном она познакомилась в ночном клубе. Тактику выбрала самую правильную в данном случае, не зря же провела такую грандиозную предварительную работу! Как говорила Ника: тактика недостижимой доступности. Меня тогда позабавил такой каламбур, но она объяснила:
- Смотришь на парня, в глазах призыв. Он подходит – даешь от ворот поворот, мол, ступай, парниша, на меня тебе явно денег не хватит. Весь вечер попадаешься ему на пути, и опять манишь, глазами, движениями, всем телом. Ну и так далее. Вот Ванька и клюнул, повелся.
Иван учился на пятом курсе, заканчивал институт. Содеянное со старушкой он считал рядовым развлечением, ну а то, что Валентина Ивановна умерла – досадным стечением обстоятельств, «я её и пальцем не тронул»!
Незнакомка в ночном клубе его заинтриговала. Девушку звали Моника, и она отличалась от всех его подружек. К трем часам ночи она исчезла, оставив легкое недоумение и чувство разочарования – склеить девушку не удалось, чуть ли не впервые в жизни. С той первой встречи прошёл целый месяц, и на протяжении этого месяца Иван всё больше и больше влипал в эти странные отношения. Моника о себе ничего не рассказывала, целоваться отказывалась, но тем не менее, проявляла к нему явственный интерес, и это было заметно любому вокруг. Её поведение интриговало, возбуждало, и Иван, сам того не понимая, всё ближе подходил к краю.
Наконец, он решился перейти к более активным действиям, нежели этот странный флирт в клубе. Он пригласил девушку пойти с ним на новогоднюю вечеринку к нему в институт. К его огромному изумлению, Моника благосклонно улыбнулась и согласилась.
Новогодний вечер, посвященный наступающему Миллениуму, удался на славу. Иван с удовлетворением отметил, что его спутница притягивает взгляды, полные зависти и восхищения. Моника вела себя раскованно, много смеялась, и даже позволила зажать себя в укромном уголке. Выглядела она волшебно, ярко-синее платье шло ей необыкновенно.
- Синий тебе к лицу, - он тяжело дышал, - Ты довела меня до точки кипения, детка. Давай уединимся?
- Давай, - Моника загадочно улыбалась, - Только попозже, хорошо?
Само празднование проходило в актовом зале, а выпивали по аудиториям. Группа, в которой учился Иван, тоже заняла один из кабинетов. Шампанское текло рекой, мешалось с водкой, наверное, парень совсем опьянел. Иначе как он позволил девушке завязать себе глаза и пошел с нею неизвестно куда. На шёпот Моники «сними штаны», он поспешно расстегнул ремень, брюки и трусы упали вниз. Но, услышав дружное «ого!», сорвал повязку. На него смотрели двадцать пар глаз смеющихся однокурсников….
***
- Зачем?! – я искренне не понимала, - Чего ты этим добилась, Ника? Ну посмеялись, и забыли, пьяные же все.
- Понимаешь, - девушка помедлила, но всё-таки ответила, - Я не хотела никакого криминала, да и не смогла бы, если честно. Мне нужно было, чтобы они, и Богдан, и Иван поняли, что чувствует человек, когда его унижают. Мне та же их одноклассница сказала, что Иван больше всего на свете не любит, когда над ним смеются. А посмеялись над ним славно.
- А синее платье, это нарочно?
- Да нет, просто синий мне действительно к лицу, - Ника усмехнулась, - Но да, ты права. Синее платье Моники, именно об этом я вспомнила. Когда все засмеялись, он непроизвольно начал… Ну, сама понимаешь… Пятно на платье посадил, зараза. Но… Пятно можно удалить с любого платья. А вот с репутации…
***
Не знаю, правильно поступила Ника или нет. Но вспоминаю, как Валентина Ивановна у нас на кухне пела песни вместе с Мариной Николаевной, и понимаю – осуждать я её не стану.
