- Вот и ещё один день наступил, Лайма. - Елизавета Николаевна погладила собаку. - Ещё один день без нашего Владика.
Она вздохнула. Жора со Степаном ушли на заработки. Они с Лаймой, как всегда, на хозяйстве.
Убралась в комнате, сунула в маленькую печурку пару поленьев. С каждым днём холоднее. Чем эту зиму топить будут? Дров, которые отдал им один из дачников, оставшихся у него в результате обрезки старого сада, надолго не хватит.
Вот в прошлом году повезло. Мужиков наняли на расчистку участка, на котором стоял полуразрушенный бревенчатый сарай. Хозяин ставил новенький кирпичный домик и дворовые постройки такого же типа, поэтому остатки строения были ему не нужны. Он так обрадовался тому, что их не надо никуда далеко вывозить, что даже разрешил Степану взять свой инструмент для распила дров. И помог довезти к ним на улицу в прицепе. Он до сих пор иногда обращался, когда нужна помощь. Хороший человек.
Елизавета Николаевна поставила на огонь воду. Кулеш сварить. Самая удобная пища: недорогая и сытная. В самый раз мужчинам после работы. И Лайме годится.
Заметив, что в миске у собаки закончилась вода, сполоснула посудину, налила свежей.
- Пей, Лайма. Жора тебе косточку принесёт сегодня.
Услышав про косточку, Лайма радостно завиляла хвостом. Два дня в неделю Жора подрабатывал подсобным рабочим в мясном павильоне, и женщины-продавцы, узнав про собаку, давали ему кости для Лаймы. А ещё обрезки и небольшие куски сала, которые Елизавета Николаевна засаливала и использовала для приготовления пищи.
Она уже засыпала в воду крупу и положила мелко нарезанную картошку, когда Лайма неожиданно насторожилась и подбежала к двери.
Женщина выпустила собаку во двор, накинула свою старенькую курточку и вышла следом. В конце улицы было видно, как аккуратно по узкой колдобистой дороге пробирается блестящая черная машина.
- Юрий Владимирович? - Удивилась она, узнав приехавшего. - Что-то случилось? Как Настя?
- Здравствуйте, Елизавета Николаевна. Насте гораздо лучше. Ничего не случилось. Заехал вас проведать.
Он достал из багажника несколько пакетов.
- Пригласите в дом?
- Проходите.
В комнате Юрий Владимирович огляделся, прикидывая, куда можно выложить содержимое. Увидев на столе свободное место, принялся разгружать пакеты.
- Неплохой набор: сёмга, балык, пармезан. А кофе что же такой взяли? Он дорогой, но невкусный. Зачем всё это, Юрий Владимирович?
- Елизавета Николаевна не пытайтесь меня смутить своей грубоватой иронией. Я не поддамся. Во-первых, привык к любому поведению своих клиентов. Во-вторых, я все равно вижу, что вы другая.
- Какая же? - Усмехнулась женщина.
- Это мне и хотелось бы узнать.
- Зачем вам это? Разве не всё равно?
- Елизавета Николаевна, прошу вас, поставьте чайник. Пусть этот сорт кофе вам не очень по душе, но давайте всё же попьем кофейку и поговорим.
Говоря всё это, он ловко вскрыл упаковки с нарезкой, достал из пакета теплый хрустящий багет.
- Давно забытый вкус. - Отщипнув кусочек свежей выпечки, тихо сказала женщина.
- Елизавета Николаевна, откуда вы здесь? - Настин отец смотрел внимательно и участливо. - Это не ваш мир, не ваш круг, вас просто не может быть во всём этом. Я ведь вижу, как вы разговариваете, мыслите, пьёте кофе...
- Сейчас всё это - моя жизнь. И уже не имеет значения, что было раньше.
- Настя так не думает. Она постоянно вспоминает вас и Лайму. И не простит мне, если я ничего не сделаю...
- Что вы можете сделать? - Неожиданно жёстко спросила она. - Что? Разве вы можете вернуть мне сына? Моего мальчика?
И она заплакала. Юрий Владимирович растерянно смотрел на сразу изменившуюся, растерявшую свою ироничную гордость, резко постаревшую женщину.
Поддавшись непонятному порыву, он взял её руки в свои и поднёс к губам.
- Владик тоже так делал. - Не отнимая рук, прошептала она. - Всегда говорил: "Мамочка, на твои золотые руки надо молиться"...
* * * * *
Влад родился, когда Елизавете Николаевне было сорок два. Раньше Бог не давал. Родила она его от женатого коллеги, пообещав себе, что никогда и никто не узнает об этом. Связь их была случайной и никогда больше не повторилась, но именно от неё, несмотря на поздний возраст женщины, родился чудесный здоровенький мальчуган.
Елизавета Николаевна души не чаяла в сыне, и, наверняка, неизбежно избаловала бы мальчика, если бы не горела своей работой. Опытный хирург, она пользовалась доброй славой, и пациенты стремились попасть именно к ней.
Операции, дежурства, срочные вызовы. Владик рос самостоятельным, хорошо учился. А видя, с каким уважением относятся к его матери окружающие, гордился ей и старался не огорчать.
Поэтому, когда в пятнадцать лет он притащил с птичьего рынка щенка, на которого потратил все свои сбережения, уверяя, что это самая настоящая породистая хаски, мать возражать не стала.
Когда Лайма подросла, стало понятно, что от хаски в ней, пожалуй, лишь серая спина, да удивительная выносливость. Но это не мешало Владику любить свою собаку сильнее всех породистых.
Лайма платила сыну такой же любовью. Умная собака понимала хозяина практически с полуслова. Они почти не расставались. До тех пор, пока Влад не познакомился с Полиной.
Ему исполнилось двадцать. Он учился на истфаке, и встретился с девушкой на одной из студенческих вечеринок. Студенткой Полина не была, её привёл кто-то из ребят.
Елизавете Николаевне девушка не понравилась. Было в Полине что-то неискреннее, вызывающее. Она в шутку подумала, что, говорят, если матери сына его избранница не по душе, то это точно будущая невестка.
Но не только ей Полина пришлась не ко двору, не приняла девушку и Лайма. Собака не желала идти на контакт, во время прогулок сторонилась девушки, а дома однажды едва не укусила гостью. Ревновала, наверное.
Приходить к ним Полина перестала. А Влад чаще и чаще уходил из дома. Возвращался часто нервный, задерганный. Видно было, что что-то у него с Полиной не ладится. Лайма тосковала и часами ждала Владика у двери. Раньше, уходя на прогулки с друзьями, он часто брал собаку с собой, и теперь Лайма по привычке рвалась следом за ним.
Однажды Елизавета Николаевна всё же решилась поговорить с сыном.
- Владик, я не понимаю, что с тобой происходит, сынок. Я знаю, ты взрослый, и твои отношения - это твоё дело. Но они должны доставлять тебе радость. Когда человек любит и любим, он хочет весь мир обнять, а ты посмотри на себя. Ты постоянно чем-то встревожен, перестал встречаться с друзьями, Лайма тоскует по тебе.
- Мамочка, я понимаю, что ты хочешь сказать. Если честно, я тоже уже стал задумываться. Но мне надо разобраться в самом себе. И самому принять решение. Понимаешь, самому.
Он ушёл. В тот вечер Елизавета Николаевна не находила себе места. Минула полночь. Она дважды звонила сыну. На второй раз Влад довольно резко ответил, что он уже взрослый, и попросил мать не тревожить его бесконечными звонками. Он приедет, когда посчитает нужным.
Уснуть в ту ночь Елизавета Николаевна так и не смогла. Под утро забеспокоилась Лайма. Женщина решила, что собака просится на улицу, и повела её на прогулку.
Они нашли Владика совсем недалеко от дома. Он лежал у низенькой металлической ограды с пробитой головой. Телефон валялся рядом.
В полиции сказали, что в крови сына обнаружили алкоголь. Мол, шёл пьяный, упал, ударился. Дело открывать не стали. Не помогло даже то, что один из пенсионеров, страдающих бессонницей, показал, что слышал шум драки, а когда подошёл к окну, в свете фонаря заметил трех быстро уходящих парней и девушку. Нет, лежащего человека он не видел. Было темно.
В полиции решили не связывать эти два события, тем более, что саму драку старик не видел и, по большому счету, не был уверен, что она была.
- Юрий Владимирович, понимаете, если бы я не послушала тогда Владика, если бы я постоянно звонила ему, кто-нибудь мог бы услышать этот звонок, и моего мальчика спасли бы. Он ведь умер не сразу. А я не звонила. Не сумела спасти своего ребёнка...
Настин отец сидел ошеломлённый её признанием. Он мог бы сказать, что она не виновата, что если бы она продолжала звонить, сын, скорее всего, просто отключил бы телефон, что вряд ли кто-то проходил в ту ночь мимо, раз мальчик лежал практически на виду. Он вспомнил, как совсем недавно, так же ночью, бесконечно набирал Настин номер, борясь с липким удушающим страхом, и ничего не сказал. Не было у него, молодого ещё, по меркам этой женщины, человека, слов, чтобы хоть как-то сгладить её материнское горе.
- А дальше? -Спросил он. - Что случилось с вами потом?
Продолжение следует...часть 5
(В связи с изменениями в правилах платформы автор вынужден указывать ссылку на ещё не опубликованные части рассказа. Следующая часть будет опубликована завтра. Спасибо за понимание!)