Между работой, чтением вслух, разговорами, верховой ездой и "бездельем" у меня очень мало времени для написания писем; но я должен рассказать вам о восхитительной экспедиции за папоротником на окраине леса, в которую я отправился вчера в сопровождении мистера Томпсона и двух старших мальчиков. Мы ехали в направлении маука, за тростником, готовым к срезке, с серебристыми кистями, сверкающими на солнце, пока не достигли края леса, где старая тропа была почти уничтожена зарослями травы высотой в четыре фута и тысячами древесных папоротников, которые скрывают ручьи, ямы и подводные камни. Когда ехать дальше стало невозможно, мы привязали лошадей и продолжили путь пешком. По анероидному барометру мы находились на высоте 1500 футов над уровнем моря, и прохлада была ощутимой. Ртуть опускается примерно на четыре градуса на каждую тысячу футов подъема - на наветренной стороне островов, конечно, больше. Лес был бы совсем непроходимым, если бы не остатки лесовозных троп, которые, хотя и выросли до высоты моих плеч, все еще проходимы.
Под зеленым лабиринтом невидимые ручьи, глубоко внизу, издавали сладкую музыку, более сладкую, чем даже нежный шелест прохладного бриза среди деревьев. Лес на вулканической тропе, который совсем недавно казался мне таким тропическим и прекрасным, по красоте не идет ни в какое сравнение с этим "садом Божьим". Я хотел бы описать его, но не могу; и поскольку вы знаете только наши бледные, мелколистные деревья с их однообразной зеленью, я не могу сказать, что он похож на тот или иной. Первая строка гимна "О, Рай! О, Рай!" звучит в моем мозгу, а деревенское восклицание, которое мы слышали в детстве: "Ну, я никогда!", за которым следуют бесчисленные ноты восхищения, кажется, исчерпывает весь словарный запас удивления. Бывшая вырубка некоторых деревьев придает атмосферу, а бугристая природа земли показывает все с наилучшей стороны. Здесь были проемы, над которыми огромные орехи-свечи с горохово-зеленой и серебристой листвой раскинули свои гигантские руки, и свет играл сквозь их ветви на бесконечном разнообразии папоротников. Здесь были рощи бананов и платанов с блестящими листьями длиной в 8 футов, похожими на огромный аисовый язык, ярко-листные нони, темно-листные коа, красное дерево Тихого океана, огромная глянцево-листная евгения - лесное дерево размером с наши самые большие вязы; мелколистная охия, ее розово-пунцовые цветы создают славу в лесах, а молодые побеги карминно-красного цвета соперничают с красками осени в Новой Англии; и странная лаухала развесила свои жесткие поникшие плюмажи, которые поскрипывают при слабом ветерке; И превосходный хлебный фрукт висел со своими заманчивыми плодами, и с раскидистой гуавы мы стряхивали спелые желтые сокровища, выковыривая внутренности, сочные и пунцовые, чтобы сделать из кожуры чашки для питья; И были деревья, отдавшие свою жизнь армии энергичных паразитов, которые облекли их скелеты в неприступную и неразличимую красоту, и над деревьями и паразитами нежные усики больших сиреневых утренних славок тянулись и обвивали их, а сильные, удушающие стебли ие обвивались вокруг высоких охий, которые поддерживали свои причудливые шипы листьев, похожие на юкки, на высоте пятидесяти футов от земли.
