Веса в нем фунтов десять, не меньше.
Старик уже не мог припомнить, когда он впервые стал разговаривать
сам с собою вслух. Прежде, оставшись один, он пел; он пел иногда и
ночью, стоя на вахте, когда ходил на больших парусниках или охотился за
черепахами. Наверно, он стал разговаривать вслух, когда от него ушел
мальчик и он остался совсем один. Теперь он уже не помнил. Но ведь и
рыбача с мальчиком, они разговаривали только тогда, когда это было
необходимо. Разговаривали ночью или во время вынужденного безделья в
непогоду. В море не принято разговаривать без особой нужды. Старик сам
считал, что это дурно, и уважал обычай. А вот теперь он по многу раз
повторял свои мысли вслух — ведь они никому не могли быть в тягость.
— Если бы кто-нибудь послушал, как я разговариваю сам с собой, он
решил бы, что я спятил, — сказал старик. — Но раз я не спятил, кому какое
дело? Хорошо богатым: у них есть радио, которое может разговаривать с
ними в лодке и рассказывать им новости про бейсбол.
"Теперь не время думать про бейсбол, — сказал себе старик. — Теперь
время думать только об одном. О том, для чего я родился. Где-нибудь рядом
с этим косяком тунцов, может быть, плывет моя большая рыба. Я ведь
поймал только одного альбакоре, да и то отбившегося от стаи. А они
охотятся далеко от берега и плывут очень быстро. Все, что встречается
сегодня в море, движется очень быстро и на северо-восток. Может быть,
так всегда бывает в это время дня? А может, это к перемене погоды, и я
просто не знаю такой приметы?»
Старик уже больше не видел зеленой береговой полосы; вдали
вырисовывались лишь верхушки голубых холмов, которые отсюда казались
белыми, словно были одеты снегом. Облака над ними тоже были похожи на
высокие снежные горы. Море стало очень темным, и солнечные лучи
преломлялись в воде. Бесчисленные искры планктона теперь были
погашены солнцем, стоящим в зените, и в темно-синей воде старик видел
лишь большие радужные пятна от преломлявшихся в ней солнечных лучей
да бечевки, прямо уходящие в глубину, которая достигала здесь целой
мили.
Тунцы — рыбаки звали всех рыб этой породы тунцами и различали их
настоящие имена лишь тогда, когда шли их продавать на рынок или
сбывали как наживку, — снова ушли в глубину. Солнце припекало" и
старик чувствовал, как оно жжет ему затылок. Пот струйками стекал по
спине, когда он греб. «Я мог бы пойти по течению, — подумал старик, — и
поспать, привязав леску к большому пальцу ноги, чтобы вовремя
проснуться. Но сегодня восемьдесят пятый день, и надо быть начеку».