В разрешении спора в соответствии с законом участвуют три этапа: (1) Определение закона, выяснение того, какое из многих правил в правовой системе должно применяться, или, если ни одно из них не применимо, выработка правила для причины (которое может или не может выступать в качестве правила для последующих дел) на основе данных материалов тем или иным способом, на который указывает правовая система; (2) толкование правила, выбранного или установленного таким образом, то есть определение его значения в том виде, в каком оно было сформулировано, и в отношении его предполагаемой сферы применения; (3) применение к рассматриваемой причине правила, найденного таким образом и истолковал. В прошлом их путали под названием интерпретации. Предполагалось, что функция судьи состояла просто в интерпретации авторитетно данного правила полностью внесудебного происхождения с помощью точного процесса логического вывода[стр. 101] подразумеваемого содержания и в механическом применении данного и интерпретированного таким образом правила. Это предположение берет свое начало на стадии строгого закона в попытке избежать чрезмерной строгости, с одной стороны, и расплывчатой строгости, с другой стороны, которые характерны для первобытного права. По большей части первобытный закон состоит из простых, точных, подробных правил для определенных узко определенных ситуаций. В нем нет общих принципов. Первым шагом на пути к юридической науке является проведение различий между тем, что входит в правовое значение нормы, и тем, что не входит в нее. Но свод первобытного права также часто содержит определенное количество спорных юридических пословиц, облеченных в яркую форму, чтобы запечатлеться в памяти, но расплывчатых по своему содержанию. Строгий закон посредством концепции результатов, неизбежно получаемых в результате фиксированных правил и неизменных процессуальных действий, стремится избавиться от неопределенности, присущей нахождению большего содержания для чрезмерно установленных специальных правил, путем дифференциации случаев и применения юридических пословиц через[стр. 102] "справедливость трибунала". Он рассматривает применение закона как не что иное, как механическое приведение дела в соответствие со смирительной рубашкой правила или средства правовой защиты. Неизбежные корректировки, расширения и ограничения, которые должны быть связаны с попыткой отправления правосудия таким образом, прикрываются фикцией толкования в целях поддержания общей безопасности.
Философское обоснование попытки избежать сверхличностного отправления правосудия, приведшего к частичному возвращению к правосудию без права на стадии справедливости и естественного права, укрепило предположение о том, что судебное применение права было механическим процессом и было всего лишь этапом толкования. В восемнадцатом веке ей была придана научная форма в теории разделения властей. Законодательный орган издавал законы. Исполнительная власть управляла ими. Судебные органы применяли их при решении спорных вопросов. В англо-американском правовом мышлении было признано, что суды должны толковать, чтобы применять. Но толкование было воспринято как ни в коем случае не законотворчество, а применение[стр. 103]было принято решение, чтобы катион не включал в себя никаких административных элементов и был полностью механическим. На Континенте толкование, позволяющее сделать обязательное правило для будущих дел, считалось принадлежащим только законодателю. Зрелость закона не желала признавать, что судья или юрист могли что-то сделать. Не в последнюю очередь заслуга аналитической юриспруденции прошлого века заключалась в том, чтобы показать, что большая часть того, что в таком мышлении называется интерпретацией, на самом деле является процессом законотворчества, созданием нового закона, в котором нет правила или достаточного правила. "Дело в том,-совершенно верно говорит Грей, - что трудности так называемого толкования возникают тогда, когда законодательный орган вообще не имел никакого значения; когда вопрос, поднятый в уставе, никогда не приходил ему в голову; когда судьям нужно не определить, что имел в виду законодательный орган по вопросу, который был у него на уме, а угадать, что бы он имел в виду по вопросу, который не приходил ему в голову, если бы этот вопрос присутствовал". Попытка сохранить разделение властей с помощью конституционных запретов привелак[стр. 104] указал на тот же урок с другой стороны. Законотворчество, администрирование и судебное разбирательство не могут быть жестко отделены друг от друга и переданы каждому отдельному ведомству в качестве его исключительной области. Существует скорее разделение труда в отношении типичных случаев и практическое или историческое распределение остального.