Всем утра доброго, дня отменного, вечера уютного, ночи покойной, ave, salute или как вам угодно!
Из всей женской части обитателей и гостей Тригорского, включая Анну Керн и полуиллюзорную Нетти, лишь одна неизменно вызывала у меня лично целую гамму смешанных причудливым коктейлем эмоций - от вполне объяснимого сочувствия до некоторого даже раздражения, впрочем, вероятно, идущего от самого Пушкина. Нет, ну вы сами посудите...
Взгляните на этот портрет! Растянутые в несколько натужной полуулыбке губы. Ярко выраженный выдающийся подбородок, свидетельствующий об изрядном упрямстве его носительницы. Нос, кажется, неправильной - в своём окончании - формы, да и длинноват. А эти исполненные грустью невыразительные глаза!.. Красивою назвать тяжеловато. Кажется, изображённая на портрете девушка прямо-таки упивается собственным, как бы написали тогда, "нещастием": да, жизнь моя кончена совершенно, я это точно знаю, не хочу солнышка, оставьте меня все, я желаю побыть в одиночестве и излиться скорбью от жалости к себе... Так и хочется вспомнить изящную, двухсловную современную пародию: "Унылая, пора!.."
Самая старшая из всех - младая прелесть давно позади, как позади и четверть прожитого века. Зизи - весёлая и шалит - то по-детски, а то и как вполне уже взрослая девица. Алина, подобно прекрасному цветку, уже раскрывает бутон своей чувственности, и, кажется, склонна в недалёком будущем наделать тех ещё дел. Анна же - как улитка: носит груз своих невесёлых мыслей на себе, и лишь иногда "выходит из домика", чтобы... расплакаться! У всей тригорской молодёжи есть, скажем так, - "вторые имена". У Евпраксии - есть. У Александры -тоже. Есть даже у двоюродной сестры - тоже Анны Ивановны Вульф.
У Анны Николаевны - никакого (если не считать неопределённой "Аннеты"). Слишком неярка, как бы приглушена. Так во дворе, среди играющих увлечённо и самозабвенно в песочнице детишек непременно найдётся один, стоящий поодаль, с надутыми губками и готовый сию секунду разрыдаться... Не надобно быть психологом, чтобы диагностировать Анне Николаевне невротизм, прогрессирующий во время приступов неразделённой влюблённости или ревности - причем, и та, и другая физически ничем с противоположной стороны не подкреплены и не оправданы. Может быть, именно поэтому, в силу чисто русской черты - сочувствовать всем убогим, увечным, страдающим или скорбным умом - образ Анны Николаевны Вульф вызывает жалость. Отчего же именно она? Алина, промаявшись со своей страстью к сводному брату, несчастливо вышла замуж и вечно нуждалась в деньгах, даже снизойдя до преподавания музыки. Нетти Вульф скончалась родами всего в 36.
Анна Керн, будучи замужем за солдафоном Керном, легкокрылым мотыльком собирала отовсюду "нектар любви", пока не убила всех связью, а затем браком с собственным троюродным братом - на двадцать лет моложе её самой, уже молодящейся старушкою всё пребывая в удивительном заблуждении, что она всё ещё "гений чистой красоты"... Из всех, пожалуй, лишь весёлая Зизи прожила счастливо и долго.
Кстати, о знаменитом стихотворении, традиционно приписываемом посвящением "Анне Н. Вульф" (со слов, кстати, Анны Керн, которая вполне могла и "напутать" - по легкомыслию или намеренно):
Увы! напрасно деве гордой
Я предлагал свою любовь!
Ни наша жизнь, ни наша кровь
Ее души не тронет твердой.
Слезами только буду сыт,
Хоть сердце мне печаль расколет...
Ну и далее - про скандальёзную "щепочку"... Всё же сдаётся мне, господа, оно - не про Анну Николаевну, а про... Ивановну, Нетти. "Нашей" Анне Вульф и предлагать не нужно было - взяла бы с радостью. И "щепочку понюхать" - позволила бы, чего уж... Да какие, в самом-то деле, капризы, когда, потеряв всякую гордость, женщина откровенно пишет своему "предмету"?..
"... Я ясно вижу, что у вас совсем нет любви ко мне, вы ощущаете только минутные желания... мне всегда страшно, что письмо моё покажется вам слишком нежным, а я ещё не говорю всего, что чувствую...
... Никогда в жизни, никто не заставит меня испытывать такие волнения и ощущения, какие я чувствовала возле вас...
... ах, если бы я могла спасти вас ценой собственной жизни, с какой радостью я бы пожертвовала ею и вместо всякой награды я попросила бы у неба лишь возможность увидеть вас на мгновение, прежде чем умереть..."
А что же сам "предмет"?
"Нет ни в чем вам благодати,
С счастием у вас разлад:
И прекрасны вы некстати,
И умны вы невпопад"
Сначала. значит...
Я был свидетелем златой твоей весны;
Тогда напрасен ум, искусства не нужны,
И самой красоте семнадцать лет замена.
Но время протекло, настала перемена,
Ты приближаешься к сомнительной поре,
Как меньше женихов толпятся на дворе,
И тише звук похвал твой слух обворожает,
А зеркало смелей грозит и устрашает.
... а после - "некстати" и "невпопад". Да, есть от чего впасть в уныние! Можно понять Пушкина (да у нас, впрочем, так и принято, давая поэту индульгенцию решительно на все грехи по "женской части"), по молодости и успевшей уже укорениться привычке, увлекшегося ненадолго, да и переключившегося на другую - благо, было на кого! У Аннеты - не так. Она, по-видимому, искренне, всем сердцем, раз и навсегда полюбила удивительного своего соседа, разглядела в нём чудный Дар - кого ещё ей желать в деревне? Даже при всём желании (давайте пофантазируем), выбор - небогат, женихи - наперечёт, приданого - кот наплакал (хозяйство у Прасковьи Александровны крепкое, но это точно - не богатство, слава богу, самих себя содержат, да и главный наследник - Алексей), возраст - опять же... А тут - вот - Он, рядом, совсем рядом, пусть - опальный, пусть - вовсе небогат, скорее - наоборот, Михайловское запущено безалаберным Сергеем Львовичем, уверенным, что деньги растут на деревьях, и что всё как-нибудь само собою уладится, - дальше некуда... Но Он - как яркая, поражающая оперением и пением птица среди невзрачных воробьёв. Она наизусть знает все Его стихи, в ней Он находит более всего отклика с новыми своими твореньями...
При всём трагизме ситуации даже Алине куда как проще: она напридумывала себе болезненную и такую манкую связь с пресыщенным павлином Алексеем, но хотя бы имеет возможность иногда наслаждаться ею, проживя долгие годы под этим сомнительным стягом. Аннете и такое - не суждено. Обречённая, она пронесла свою неразделённую любовь через всю жизнь, вынужденная быть свидетелем других пушкинских увлечений сперва "очно", а после - в отдалении, потеряла надежду навсегда, и ушла - одинокая...
Как мне кажется, читая великие строки великого поэта, посвящённые другой, Анна Николаевна могла бы в полной мере "примерить" на себя и произносить как бы от себя - посвящая Автору:
"...Я вас любил безмолвно, безнадежно,
То робостью, то ревностью томим;
Я вас любил так искренно, так нежно,
Как дай вам Бог любимой быть другим"
Давайте же ещё раз посмотрим на её портрет - но уже другими глазами! Выражение лица изображённой на нём - скорее мечтательное, взгляд - что называется "зрачками внутрь". Она и впрямь - не красавица, и наверняка знает это. Но она как бы освещена изнутри - и мы теперь точно знаем - чем именно! "Любить иных - тяжёлый крест". У Анны Николаевны - именно такой "крест", и он достоен величайшего уважения - как всякая святая, безо всякой надежды на награду, жертвенность.
С признательностью за прочтение, не вздумайте болеть (поверьте - в том нет ничего хорошего) и, как говаривал один бывший юрисконсульт, «держитесь там», искренне Ваш – Русскiй РезонёрЪ
