«Я же, — подумал старик, — всегда закидываю свои снасти точно.
Мне просто не везет. Однако кто знает? Может, сегодня счастье мне
улыбнется. День на день не приходится. Конечно, хорошо, когда человеку
везет. Но я предпочитаю быть точным в моем деле. А когда счастье придетя буду к нему готов».
Солнце поднималось уже два часа, и глядеть на восток было не так
больно. Теперь видны были только три лодки; отсюда казалось, что они
совсем низко сидят в воде и почти не отошли от берега. «Всю жизнь у меня
резало глаза от утреннего света, — думал старик. — Но видят они еще
хорошо. Вечером я могу смотреть прямо на солнце, и черные пятна не
мелькают у меня перед глазами. А вечером солнце светит куда сильнее. Но
по утрам оно причиняет мне боль». В это самое время он заметил птицу-
фрегата, которая кружила впереди него в небе, распластав длинные черные
крылья. Птица круто сорвалась к воде, закинув назад крылья, а потом снова
пошла кругами.
— Почуяла добычу, — сказал старик вслух. — Не просто кружит.
Старик медленно и мерно греб в ту сторону, где кружила птица. Не
торопясь он следил за тем, чтобы его лесы под прямым углом уходили в
воду. Однако лодка все же слегка обгоняла течение, и хотя старик удил все
так же правильно, движения его были чуточку быстрее, чем прежде, до
появления птицы.
Фрегат поднялся выше и снова стал делать круги, неподвижно
раскинув крылья. Внезапно он нырнул, и старик увидел, как из воды
взметнулась летучая рыба и отчаянно понеслась над водной гладью.
— Макрель, — громко произнес старик. — Крупная золотая макрель.
Он вынул из воды весла и достал из-под носового настила леску. На конце
ее был прикручен проволокой небольшой крючок, на который он насадил
одну из сардинок. Старик опустил леску в воду и Привязал ее к кольцу,
ввинченному в корму. Потом он насадил наживку на другую леску и
оставил ее смотанной в тени под настилом. Взяв в руки весла, он снова
стал наблюдать за длиннокрылой черной птицей, которая охотилась теперь
низко над водой. Птица опять нырнула в воду, закинув за спину крылья, а
потом замахала ими суматошно и беспомощно, погнавшись за летучей
рыбой. Старик видел, как вода слегка вздымалась, — это золотая макрель
преследовала убегавшую от нее рыбу. Макрель плыла ей наперерез с
большой скоростью, чтобы оказаться как раз под рыбой в тот миг, когда она
опустится в воду.
«Там, видно, большая стая макрели, — подумал старик. — Они плывут
поодаль друг от друга, и у рыбы мало шансов спастись. У птицы же нет
никакой надежды ее поймать. Летучая рыба слишком крупная для фрегата
и движется слишком быстро».
Старик следил за тем, как летучая рыба снова и снова вырывалась из
воды и как неловко пыталась поймать ее птица. «Макрель ушла от меня, —подумал старик. — Она уплывает слишком быстро и слишком далеко. Но,
может быть, мне попадется макрель, отбившаяся от стаи, а может,
поблизости от нее плывет и моя большая рыба? Ведь должна же она где-
нибудь плыть». Облака над землей возвышались теперь, как горная гряда, а
берег казался длинной зеленой полоской, позади которой вырисовывались
серо-голубые холмы. Вода стала темно-синей, почти фиолетовой. Когда
старик глядел в воду, он видел красноватые переливы планктона в темной
глубине и причудливый отсвет солнечных лучей. Он следил за тем, прямо
ли уходят в воду его лески, и радовался, что кругом столько планктона,
потому что это сулило рыбу. Причудливое отражение лучей в воде теперь,
когда солнце поднялось выше, означало хорошую погоду, так же как и
форма облаков, висевших над землей. Однако птица была уже далеко, а на
поверхности воды не виднелось ничего, кроме пучков желтых, выгоревших
на
солнце
саргассовых
водорослей
и
лиловатого,
переливчатого
студенистого пузыря — португальской физалии, плывшей неподалеку от
лодки. Физалия перевернулась на бок, потом приняла прежнее положение.
Она плыла весело, сверкая на солнце, как мыльный пузырь, и волочила за
собой по воде на целый ярд свои длинные смертоносные лиловые
щупальца.