С другой стороны, каждое последующее условие является прецедентом для возникновения бремени закона. Если мы посмотрим на закон так, как его рассматривал бы тот, кто не испытывал угрызений совести против того, чтобы делать что-либо, что он мог бы сделать, не навлекая юридических последствий, очевидно, что основным следствием, которое закон придает контракту, является большая или меньшая вероятность того, что ему придется платить деньги. Единственный вопрос с чисто юридической точки зрения заключается в том, будет ли должник вынужден платить. И важным моментом является то, в какой момент этот вопрос решается. Все условия являются прецедентными для этого.
Но все условия являются прецедентными не только в этом крайнем смысле, но и в отношении существования основания для иска истца. Самым веским доводом, который можно привести, является страховой полис, который считается недействительным, если на него не подадут в суд в течение одного года после неуплаты в соответствии с соглашением. Условие не вступает в силу до тех пор, пока не произойдет проигрыш, обязанность по уплате не будет проигнорирована и не возникнет повод для иска. Тем не менее, это прецедент для основания иска истца. Когда человек подает в суд, вопрос не в том, была ли у него причина для действий в прошлом, а в том, была ли она у него тогда. Тогда у него его нет, если только год еще не закончился. Если бы ответчику было предоставлено установить истечение года, это было бы связано с тем обстоятельством, что порядок подачи иска не требует от истца удовлетворения всех возможных возражений и изложения дела, на которое невозможно ответить, кроме как отказом. Точка, в которой закон требует от ответчика ответа, варьируется в разных случаях. Иногда может показаться, что это регулируется просто удобством доказывания, требующим, чтобы сторона, у которой есть положительное заключение, заявила об этом и доказала это. Иногда кажется, что есть ссылка на обычный ход событий, и вопросы относятся к защите, потому что они верны только в исключительных случаях.
Наиболее логичным было бы провести различие между условиями, которые должны быть выполнены до того, как обещание может быть нарушено, и теми, которые, как и последнее, освобождают от ответственности после того, как произошло нарушение. /1/ Но это имеет малейшее возможное значение, и может возникнуть сомнение в том, можно ли найти другой случай, подобный последнему.
Гораздо важнее провести различие между условием, которое ограничивает обещание только определенными случаями, и так называемым условием. Каждое условие, это правда, оказывает такое влияние на обещание, к которому оно прилагается, так что, каким бы ни было правило ходатайства, /2/ обещание так же верно соблюдается и выполняется, ничего не делая там, где условие оговоренного действия было нарушено, как это было бы при выполнении действия, если бы условие было выполнено. Но если бы это было все, то каждый пункт в контракте, который показывал бы, чего не обещал обещающий, был бы условием, и слово было бы хуже, чем бесполезно. Характерная черта совсем иная.
Должным образом называемое условие—это событие, возникновение которого уполномочивает лицо, в пользу которого зарезервировано условие, относиться к контракту так, как если бы он не был заключен,—избегать его, как обычно говорят, - то есть настаивать на том, чтобы обе стороны были восстановлены в положении в на котором они стояли до заключения контракта. Когда условие действует как таковое, оно позволяет внешней силе разрушить существующее положение вещей. Ибо, хотя его существование обусловлено согласием сторон, его функционирование зависит от выбора одной из них. Когда условие нарушается, лицо, имеющее право настаивать на этом, может сделать это, если пожелает; но он может, если пожелает, принять решение о сохранении контракта в силе. Он получает свое право избегать этого из соглашения, но уклонение исходит от него.