Пару недель назад мы опубликовали нарезку воспоминаний о дедовщине нашей редакции и получили письмо от одного из читателей, который обвинил нас в том, что мы слишком идеализируем армейскую действительность и рассказал, как проходил службу в полку 3424 в Дзержинске Нижегородской области в 2010-2011 годах, призывом 10-2. Мы вырезали из этого текста мат и лишние эмоции и вот что получилось.
Про деньги:
Павел: «Первое, что меня поразило после перехода в роту из учебки – это тотальное вымогательство. Пойти в чапок и не купить дедушке чего-нибудь: мороженное или большой «Сникерс» - было практически невозможно. У меня сложилось ощущение, что некоторые из сержантов держали нас за кретинов.
Например, двое из них однажды собрали всех «духов» (в Дзержинске их называли «бачки») в классе и сообщили: «наш старшина находится в тяжелом материальном положении, ему очень нужны деньги, но сам он попросить у вас не может, давайте скинемся для него кто по сколько может».
Это звучало как бред. Мне на тот момент был 21 год, я окончил институт и понимал, что это просто невозможно и нас пытаются развести как малолетних детей. Но деревенские ребята велись, скидывали свои копейки сержантам, а потом они конечно в чапке отдыхали.
Я же говорил, что денег нет, что живу один в закрытом Сарове и от меня отставали, а кого-то, я потом слышал, на этой мякине про старшину в беде несколько раз разводили. Так что первые солдатские зарплаты, на тот момент, около 380 рублей, многие отдали на прокорм этим аферистам.
Однажды, эту контору спалил замполит. Хороший мужик. Он вызвал сержантов к себе в кабинет и что-то им долго рассказывал, они по очереди выходили оттуда в слезах, молодые ребята же. Все видели, как они плакали и утирали слезы, но многие и после этого отдавали им деньги и выполняли другие явно неуставные команды. Как это работало?
Про подрывы:
Нас очень любили качать по ночам. Обычно объявляли заранее, что ночью поднимут за какой-нибудь косяк. Но я не верю, что дело было именно в косяке. Просто им нравилось издеваться. Бывало и так: Ты спишь, тут тебя будит кто-то из старшего призыва и говорит: «Смирнов, Смирнов, вставай, нужно собрать 350 рублей за 15 минут, или рота подорвется».
Найти 350 рублей среди спящих служащих младшего призыва, половина из которых к тому же в карауле – практически невозможно, потому рота подрывалась. Разумеется, не вся рота целиком, а только малая ее часть – часть младший призыв, который осенью гораздо меньше, чем весной. Так что на каждого из нас приходилось по 2 деда. Подрываться - значит подняться среди ночи и делать физические упражнения.
В итоге через месяц практически все служащие младшего призыва «тянули сотку». Т.е. обязывались после того, как наступало сто дней до приказа, заплатить определенному старослужащему некоторую сумму: от 2-х до 10 тысяч рублей. В обмен на «сотку» старослужащий, который становился персональным «дедом соточника», обязывался прикрывать его от унизительных или тяжелых работ. Но на практике этого почти не делалось, потому что молодых солдат было мало, а "сотку" тянули почти все.
В какой-то момент я остался одним из двух или трех человек, кто еще не был кем-то занят. На меня началась сущая охота, кто-то подходил ко мне с вежливым предложением, кто-то с жестким наездом. Но я стойко держался легенды про то, что живу в закрытом Сарове один, родственников у меня нет и деньги мне слать некому. В конце концов от меня отстали. Одни парень вообще сочинил историю, что он детдомовский. Правда, однажды к нему приехали родители и получилось неловко.
Подходили и контрактники. Те предлагали приобрести мобильный телефон, на наличие которого они будут закрывать глаза и якобы, убедят делать то же и офицеров, а также свои услуги по доставке из городских магазинов любых товаров с чудовищной наценкой.
Про глум
Смешные истории, про которые вы писали, тоже были. Например, старослужащие могли выкрикнуть команду «один!» и кто-то один из младшего призыва должен был подбежать к тому, кто кричал, чтобы выполнить простое поручение. Если никто не подбегал, то поручение выполнял весь младший призыв одновременно.
Тридцать человек несли один фантик в урну или столько же ходило за стаканом воды для сержанта и несли его обратно все вместе. Это даже тогда было смешно. Или были еще индивидуальные приколы. Например, у нас один из бойцов моего призыва получил прозвище «собака».
И когда он спрашивал разрешение пройти перед строем у сержанта, то его заставляли погавкать и только тогда пропускали. В итоге уже через пару месяцев он разговаривал с сержантами так: «Товарищ сержант, разрешите обратиться, гав-гав» или «Товарищ сержант разрешите пройти перед строем, гав- гав».
Иногда глум переходил границы. Всегда в коллективе выделаются слабые, те, кого унижают, отправляют мыть туалеты и на другую унизительную работу. У нас таким униженным стал женатый взрослый парень, со слабым характером и непонятно как оказавшийся в армии. Он тонну времени проводил «на очках» и поначалу мы все радовались, что это он, а не мы.
Но в какой-то момент я увидел, как он дневальным свободной смены ходит по расположению и приговаривает: «Может они меня сейчас…кирка…тогда я их…мамочка…Али-Баба на что слуга, починяем рукава- на какие номера». Это было настолько жутко и страшно, что я на всю жизнь запомнил этот бессвязный набор слов.
Обсудил эту историю с моим другом – рядовым Воробьевым. Мы с ним решили, что надо как-то тормознуть ситуацию дать человеку продохнуть, чтобы он где-нибудь в бытовке не повесился.
Пришли к сержантам в каптерку, рассказали ситуацию, что такие вот дела, надо отдых дать человеку, как бы он не сделал чего с собой или с вами. Один из сержантов спросил, не забыли ли мы свое место и плеснул с полкружки чая мне в живот. К счастью это был уже не кипяток, но температуру я все равно прочувствовал.
Благо лидер, самый сильный и взрослый из сержантов был адекватным и он в целом к нам прислушался. Где-то неделю того парня не отправляли мыть туалеты и он спокойно пережил демобилизацию всех старослужащих.
Про черного дембеля
Когда они начали демобилизовываться, ситуация стала особенно тяжелой. Старослужащие начали понимать, что их количество уменьшается, а потому боялись, что в какой-то момент мы захотим отомстить им за месяцы издевательств и унижений. Из-за этого начало лета прошло в постоянных тяжелых работах и физических нагрузках. Но с уменьшением количества людей в роте росла и нагрузка на младший призыв по обеспечению караула.
Неоднократно мы вообще садились на гарнизон, ведь не хватало людей на сменную службу. Потому никакой вендетты не состоялось, хотя «черный дембель», покидавший часть где-то в 10-х числах июля, оставшись один несколько последних ночей спал в обнимку с железной трубой от кровати, боялся, что мы побьем его ночью за всех сразу. Но мы не побили – больно он нужен.
Став взрослее я все время думаю, почему те, кто оказывался под таким страшным прессингом вымогательств и унижений не сдали всю эту одуревшую от безнаказанности шоблу военной прокуратуре или полиции, ведь на гражданке они так и поступили, даже находясь в том же возрасте, но в армии, что-то в корне и системно шло не так. Надеюсь сейчас такой ситуации уже нет.