В 1774 году британский парламент жестко ответил на бостонское чаепитие, сделав революцию почти что неизбежной, во Франции на трон взошел немного потерянный Людовик XVI, последний король старого режима, а в России поймали, наконец, Емельяна Пугачева, подписали мир с Турцией и издали отдельной книжкой «Сатиры» Александра Петровича Сумарокова — первого в стране профессионального литератора.
Александру Петровичу было 60 и был он, по отзывам современников, человеком не самым приятным. Невысокий, рыжий с проседью, лицо в оспинах. При этом одетый всегда по последний моде, даже если ему это никак не шло (над чем особенно потешался Фонвизин).
Раздражался он буквально на все, на всякую мелочь, и от этого впадал немедленно в неистовый гнев. Мог, например, выпороть чужого слугу — за неприятное письмо. К этому времени Сумароков разругался со всеми своими родными, и даже родная мать прокляла сына «развратного во нраве».
В «Сатирах» же отец, так сказать, русской литературы решил встать на трибуну проповедника. Названия говорят за себя сами: «Наставления сыну», «Худому рифмотворцу», «О честности» и так далее.
Есть среди них и сатира, которая называется «О французском языке». Тема ее удивительно актуальна — молодежь, о ужас!, чрезмерно увлекается всем иностранным и засоряет родную речь ненужными заимствованиями. Знакомо звучит, не правда ли? Только язык не английский, как сейчас, а французский.
Рассмотрим претензии Александра Петровича:
Болтать и попугай, сорока, дрозд умеют,
Но больше ничего они не разумеют.
Французским словом он в речь русскую плывет
Солому пальей, обжектом вид зовет.
Если с «объектом» все понятно, то про солому-«палью» интересно заметить в сторону, что от нее осталось в русском языке прилагательное «палевый», то есть бледно-желтый, соломенный. Например, палевое платье, палевое облако.
Но это еще не все вопросы Сумарокова к поколению недорослей. Идем дальше:
Безмоглым кажется язык российский туп:
Похлебка ли вкусняй, или вкусняе суп?
Иль соус, просто сос, нам поливки вкусняе?
Или уж наш язык мордовского гнусняе?
Это и вовсе комично сейчас звучит. Слова соус и особенно суп кажутся не просто давно вошедшими в язык, а максимально своими, родными, отечественными. Но всего 250 лет назад ревнители чистоты приводили их как антипримеры. Ну как сейчас спорят (иногда до хрипоты) о смузи, панкейках и митболах.
Вообще тема борьбы с заимствования явно занимала Сумарокова. Задолго до «Сатир» у него вышла в пьеса «Пустая ссора», где, например, был такой диалог:
— Вы так флатируете мне, что уже невозможно.
— Вы не поверите, что я вас адорирую.
— Я этого, сударь, не меретирую.
— Я думаю, что вы достаточно ремаркированы быть могли, что я опрэ вас в конфузии…
— Я этой пансэ не имею, чтобы в ваших глазах эмабль имела…
В этом русско-французском суржике середины XVIII века легко узнать язык современных офисных клерков: факапить, делать асап, срывать дедлайны, юзать и чекать, окэшиться и забукировать.
Вообще все эти примеры очень хорошо показывают, насколько пустопорожние все подобные опасения. Язык, как живой организм, сам оставляет только то, что ему нужно. Суп — оставляет. Палью — нет, а палевый — да. Обжект — нет, а объект — да. Конфузию — нет, а конфуз — да. Флатировать, адорировать, меретировать — нет.
А слово «суп» перестали шеймить (да-да, оцените мою иронию) уже к временам Пушкина. В последний раз на этот счет возмущался ныне забытый сатирик Аким Нахимов, чья книжка вышла уже после его смерти, в 1815 году:
Безумные враги отечественных щей!
Не зрю я в вас Славян, не зрю богатырей:
Насилу движутся полмертвы ваши трупы!
Оставьте наконец вы соусы и супы;
Не галлам вы должны, но предкам подражать:
Прямою доблестью и пузом щеголять.
Если Вам интересны любопытные факты о русских (и не только!) писателях, интересные истории про литературу — подписывайтесь на канал.