Часто повесть Андрея Платонова «Котлован» упоминают в ряду великих антиутопий XX века — таких как «1984» Джорджа Оруэлла или «Мы» Евгения Замятина. Но это не совсем верно. Антиутопия всегда описывает будущее — вернее, то, каким его не хотелось бы видеть. В «Котловане» действие происходит примерно в то же время, когда написана эта книга. Мы даже не можем сказать однозначно, что автор трактует описываемые события как катастрофу — Платонов как бы проживает их вместе с героями, не вынося оценок. Персонажи «Котлована» часто говорят о будущем, они устремлены к этому будущему, но в самой книге речь идёт о таком мире, каким он уже стал — и другим, вероятно, не будет.
В книге рассказано о первых годах советской власти, об эпохе индустриализации и коллективизации, о строительстве «светлого будущего» — которое у Платонова оборачивается трагическим абсурдом. Страдающий от необъяснимой тоски рабочий Вощев присоединяется к артели, которая роет котлован для великого здания будущего: сюда должен переселиться местный пролетариат, а в перспективе и трудящиеся всего мира. Проект здания постоянно меняется; не закончив строительства, рабочие отправляются в деревню организовывать колхоз; котлован становится шире и глубже; мечта о счастье для всего человечества приводит к страданиям и смерти.
Писатель Андрей Платонов (настоящее имя Андрей Платонович Климентов) был ровесником века, свидетелем и участником главных событий советской истории. Он родился в рабочей семье в пригороде Воронежа, закончил железнодорожный техникум, работал инженером-мелиоратором, спасая крестьян от голода и засухи. Будущий романист, публицист, драматург и поэт сразу принял революцию, «сознал себя нераздельным и единым со всем растущим из буржуазного хаоса молодым трудовым человечеством». Платонов начал писать ещё в детстве, но никогда не думал о себе как о профессиональном литераторе — он выбрал путь писателя-пролетария, считая его самым верным и честным. Честность и идеализм Платонова в сталинскую эпоху становятся опасными: за «идеологическую двусмысленность» в 1930-е годы Платонова травят критики, его не печатают, арестовывают его пятнадцатилетнего сына. От вернувшегося из лагерей юноши Платонов заразился туберкулёзом, это и стало причиной его смерти в 1951 году. Значительная часть его произведений будет опубликована лишь спустя десятилетия.
В одной из машинописных копий «Котлована» стоят даты «декабрь 1929 — апрель 1930». Некоторые исследователи считают, что Платонов обозначил так время действия повести — наиболее жестокий этап коллективизации, а сама повесть появилась чуть позже, в любом случае это начало 1930-х годов. Это тяжёлое для Платонова время: нет постоянного жилья, тяжело болеет сын, в печати ожесточённой критике подвергается его рассказ «Усомнившийся Макар», в Воронежской области, где Платонов работал инженером, начинается «дело мелиораторов» — коллег писателя обвиняют во вредительстве. Платонов собирался отдать рукопись в харьковское издательство «Пролетарий», но этого не произошло — вероятно, писатель тогда понимал уже, что шансов на публикацию у этого текста нет, да и просто передавать его в чужие руки становится рискованно. Впервые «Котлован» был опубликован в Западной Германии в 1969 году, на родине он увидел свет лишь в конце 1980-х — спустя более чем полвека после создания.
Первое впечатление от «Котлована» — текст написан каким-то неправильным языком. Все слова знакомы, но стоят как будто не на своих местах, и чтобы понять, о чём речь, нужно приложить усилия. Это намеренный приём: так написаны любые тексты Платонова, но в «Котловане» странность авторского языка достигает, пожалуй, наивысшей степени. Чем-то этот язык схож с наивной живописью: автор будто видит мир впервые и с трудом подбирает слова, чтобы его описать.
Современник Платонова, литературовед Виктор Шкловский впервые выделил литературный приём, который он назвал «остранением» — когда автор описывает всем известные вещи и ситуации как нечто незнакомое, странное. Метод Платонова можно назвать «остранением в квадрате» — он не просто видит вещи как будто впервые, но заново создаёт язык для их описания. У этого языка есть свои законы. Он избыточен, к словам добавляются необязательные определения и дополнения, вещи, которые можно назвать одним словом, распространённо описываются. Герои Платонова «думают в голову», работают не просто «с усердием» — а «с усердием жизни», они должны не просто съесть что-то, а «спрятать плоть убоины в глубину своего тела». Такие языковые приёмы создают ощущение, что нам рассказывают о чём-то невероятно важном, даже если речь идёт о самых обыденных вещах. Кажется, что у событий, о которых говорит Платонов, всегда есть неведомая нам, но значительная и всё оправдывающая цель.
Писатель был убеждённым коммунистом, хотя взгляды его были сложнее и глубже, чем требовала официальная линия партии. Он безоговорочно принял революцию, стремился работать на благо советской родины (в начале 1920-х — как мелиоратор, инженер, а затем как журналист и писатель) и никогда не выражал несогласия с линией партии. В начале 1930-х, практически одновременно с работой над «Котлованом», Платонов едет в журналистские командировки на Ленинградский металлический завод и в колхозы на Средней Волге, в его газетных статьях нет даже намёка на критику или недовольство происходящим. Однако написанный примерно в это же время «Котлован» оказывается одной из самых страшных книг о социалистических стройках, преобразованиях в деревне и советской жизни вообще. Как писал Иосиф Бродский, «первое, что следовало бы сделать, закрыв данную книгу, это отменить существующий миропорядок».
В своей биографии Платонова Алексей Варламов утверждает, что «Котлован» как будто был создан двойником писателя. Кстати, в одном из писем жене Платонов упоминал однажды, что буквально увидел ночью своего двойника: проснувшись среди ночи, он заметил, как другой Платонов сидит за столом и что-то пишет. Не прибегая к этим мистическим объяснениям, мы можем предположить, что Платонов собирался написать повесть о том, как труд советских граждан прокладывает дорогу к светлому будущему, — но художественная честность увела его далеко от первоначального замысла.
Деревенская часть «Котлована» может показаться мрачной фантасмагорией, однако на самом деле события коллективизации воспроизведены здесь с пугающей точностью. Крестьяне, у которых забирали скотину, действительно забивали коров, чтобы не отдавать их в колхоз, и пытались наесться мясом впрок. Зажиточных крестьян с семьями действительно сажали на плоты и отправляли по реке в самые глухие и безлюдные места — такая сцена, например, присутствует в воспоминаниях писателя Виктора Астафьева. Образ постоянно растущего котлована, на месте которого должен быть (но никогда не будет) построен огромный дворец, воплотился почти буквально — в котловане, вырытом в столице при строительстве Дворца Советов, после войны был устроен открытый бассейн «Москва» (сейчас на этом месте восстановленный храм Христа Спасителя). Возможно, единственная стопроцентно вымышленная деталь — это медведь-молотобоец, хотя и он кажется знакомым (в нём можно узнать фигуру из народной деревянной игрушки).
Экзистенциальная повесть, притча о строительстве светлого будущего при жизни автора так и не была напечатана. До выхода в журнале «Новый мир» в 1987 году «Котлован» читали только в самиздате.
Почаще читайте и перечитывайте книги, используя портал НЭБ и мобильное приложение «НЭБ Свет». Это — интересно! А еще — это не скучно! Надеемся, что и сайт, и приложение вам понравятся и станут вашими верными и незаменимыми помощниками. Ведь это не просто компактные библиотеки, но и ваши путеводители и консультанты в литературе, музыке, киноискусстве.
