В предыдущей публикации я рассуждал о важности знания в условиях кратковременности человеческой жизни и необходимости, в этой связи, передачи информации от поколения к поколению, причём это важно как для отдельного индивидуума, так и для общества в целом. Давайте посмотрим, как эта тема раскрывается в литературной, философской и религиозной традициях.
Об опасности незнания предупреждали еще греки. Один из наиболее известных героев греческой литературы, Эдип, является гротескным примером человека, ничего не знающего ни о себе, ни о том, что его окружает. Эта трагедия Софокла повествует о человеке, ничего не знающем о своих родителях, который в результате трагического стечения обстоятельств, по незнанию, убивает своего отца и вступает в интимную связь со своей матерью.
Ещё одним примером отрицательных последствий неосведомлённости является греческий миф о Мелеагре. Согласно повествованию, Мелеагру было предначертано умереть, как только в очаге догорит полено, но его мать, зная об этом, вытащила полено и загасила его. Впоследствии, Мелеагр убивает своих дядей из-за не поделённой добычи, и разгневанная мать снова кладёт полено в огонь, исполняя предначертанное. В этом мифе указывается на скрытые, неведомые нам процессы, которые прямо или косвенно влияют на нас, но мы этого не осознаём, зачастую мы не осведомлены относительно происходящего в нашей жизни. Вторит грекам и американский писатель У.К. Фолкнер, который считал, что самым опасным и страшным является неосведомлённость человека о себе, и том, что с ним происходит в данный момент.
Задача человека, по возможности, найти эти «тлеющие поленья» и попытаться изменить свою жизнь, избегая ситуаций, когда уже слишком поздно что-либо предпринимать. И поскольку человеческая жизнь быстротечна, добывать знания необходимо интенсивно.
Буддийская традиция также затрагивает тему знания. В буддизме используется понятие “авидья”, которое можно перевести как «неведение». Именно неведение является одной из базовых характеристик человеческого существования, препятствующих его развитию. Разумеется, “авидья” вписана в контекст буддийского верования, и имеет более узкие трактовки, однако идея темноты человека по отношению к самому себе очень тесно перекликается с европейской традицией.
Знание, истина, закон не даны как факт, к ним нужно идти. Работы Фридриха Ницше также посвящены разъяснению природы знаний и законов. За Ницше закрепилась слава разрушителя традиций, который пренебрежительно отзывался о человеческих законах, и, в частности, о христианской морали. Однако за этим стояла попытка показать зыбкость пути формального следования законам. Законы, как выражался Мамардашвили, это лишь тонкая плёнка мыльного пузыря, которые очень легко разрушить, если за ними не стоят люди, в которых закон пророс изнутри. Кстати, последовавшие после смерти Ницше две мировые войны, ясно показали, какой хрупкой была гуманистическая культура Европы. Оказалось, что христианская и гуманистическая база Европы не смогла уберечь её от глобальных катастроф.
Помимо важности знания как такого, не стоит забывать, как важно найти к нему доступ. В своих лекциях Мамардашвили ссылается на образ Вергилия из “Божественной комедии” Данте Алигьери. Как известно, Вергилий был проводником Данте по аду. Данте указывал, что человеку нужен проводник, который мог бы помочь расширить горизонт нашего знания, обеспечить ключом к расшифровке символов, разъясняющих мир. Ведь мы понимаем и описываем мир не иначе, как символами, без них нам не подступиться к пониманию мира.
Эммануил Кант утверждал “физика - не познание мира опытом, а познание мира для опыта”, имея в виду, что только после вступления в смысловое поле, поле знания и символов, мы впервые и имеем дело с осмысленным опытом. Смысловое поле, которое состоит из формул, концепций, разного рода описательных языков, как усиливающее наше восприятие устройство, позволяющее нам считывать шифр мира.
И наука, и искусство пользуются языками, и в этом смысле они имеют доступ к истине. Скажем, для Галилея природа – книга, написанная языком математики. И этот язык нужно уметь читать. Если не пребывать в логических закономерностях знания, то это может быть чревато бесконечностью описания, когда мы говорим, что лист зелёный, а небо голубое, такие описательные фразы не прибавляют знания. Когда же человек уже пребывает в знании, то он, как говорил Мамардашвили, может извлечь информацию даже из рекламы жвачной резинки.
В заключение хочется добавить, что одной из ключевых характеристик истинного знания является то, что оно, порой, «выбивает почву» из под ног человека, поскольку мир, к которому он привык, рушится. Истина – трата, берущая силы для своего строения. Однако если личность переживает эту трату, взамен она получает более адекватную картину мира.