Это сейчас Тютчев — лирический поэт, которого школьники вечно путают с Фетом. Поди разбери, у кого там «Люблю грозу...», а у кого — «Шепот, робкое дыханье...».
А ведь когда-то Тютчев был знаменит не только как поэт, но и как дипломат, ловелас и консервативный публицист — автор цикла ура-патриотических статей. На французском, естественно, языке.
После серии европейских революций 1848 года, побудивших царя Николая I начать закручивать гайки внутри (как? ну вот, например, через год молодой человек Достоевский уедет на каторгу за копию письма), Тютчев пишет максимально пафосное эссе о том, что в Европе остались две силы — Революция и Россия.
И заканчивает его на высокой ноте: «И когда над столь громадным крушением [Европы и западных ценностей] мы видим еще более громадную Империю, всплывающую подобно Святому Ковчегу, кто дерзнет сомневаться в ее призвании, и нам ли, ее детям, проявлять неверие и малодушие?»
В общем, все ясно: Россия встает с колен, бездуховная Европа гибнет.
Дальше Тютчев пишет о кресте над Святой Софией (в Константинополе) и о том, что Турцию подстрекает Запад, чтобы отнять у России Крым и Кавказ. Но не беда! Наш поэт уверен, что руководством русского царя и русских генералов победа будет за нами. Словом, он предрекает победу русского оружия.
Тютчев делает вывод, что сама святая Русь подобна кораблю, а бездушная же Европа тонет на глазах.
В своем письме новой жене Эрнестине (бывшую любовницу Эрнестину, которая стала его женой и открыто его содержала, через 10 лет он сменит на новую любовницу, более молодую) он отмечает:
«Ничто не выражает так ясно всю меру ненависти к России, как это смехотворное бешенство французских и, в особенности, английских газет после наших последних успехов».
Но вот дело и правда доходит до разговора пушек.
Разгром русской армией военно-морской базы Турции неожиданно приводит к вступлению в войну англо-французской коалиции. Их десант высаживается в Крыму.
И уже в новом письме жене, в котором он, кстати, просит выслать денег, Тютчев пишет, что Россией правят «глупцы и изменники». И добавляет: И о войне: «Это война кретинов с негодяями». Коротко и ясно.
Не то чтобы Тютчев переквалифицировался в «национал-предатели». Просто громадная империя, всплывая «подобно Святому Ковчегу», переоценила степень загнивания Запада и неловко села на мель (а когда еще и сам на мели, и вовсе как-то не до того).
Отрицать это было глупо. Крымское фиаско впервые за десятилетия сплотило мыслящий класс России — реакционеров и революционеров, славянофилов и западников. К концу войны в 1856 году все, в общем, понимали, что дальше так нельзя: нужны реформы. Новый царь, новые надежды.
В общем, «кто не жил в 56-м году в России, тот не знает, что такое жизнь». Это уже не Тютчев, это писал из Севастополя юный Лев Толстой.
Подписывайтесь на канал, недавно я рассказывал — считается, что певица Бьорк перепела Фёдора Тютчева, но вот у кого на самом деле она подсмотрела текст своей песни.