Илья не верил в то, что ему говорил Петр:
– Ведь ему уже далеко за 30, как так могло случиться, что я ничего об этом не знал, почему отец и мать лишили меня брата, почему? Ведь мы даже похожи, когда он пришёл я ещё подумал, что 10 лет назад я таким же был, даже прически у нас одинаковые.
Ему хотелось плакать, как в детстве: горько-горько, но не от боли в разбитой коленке, а от боли в сердце.
– Почему родители решили все за меня, почему? Ну пусть у них ничего не получилось, но мы с братом почему должны были пострадать? Пусть почти 25 лет я отсутствовал, но когда он родился я был достаточно взрослым, чтобы принять его, полюбить. Он врач, может и мою жену мог спасти, ведь могло же такое случиться, а не случилось.
Петька понимающе молчал, положив свою руку другу на плечо. Наконец-то Егор Сергеевич вышел из дома, Илья направился к нему:
– Здравствуй, а ты знал?
– Знал, но не всё время, мне отец перед смертью всё рассказал. Мне очень хотелось тебя увидеть, но ты приезжал в последний раз на похороны матери, и наше знакомство в этот момент не принесло бы радости ни мне, ни тебе, но издалека я тебя тогда видел, а сейчас я очень рад, что мы познакомились, я так долго этого ждал, – и он протянул руку, Илья крепко пожал ее, а потом обнял Егора.
Они стояли и вспоминали отца, только каждый по-своему, Илья видел его на мотоцикле, молодого и красивого, а Егор дома, в постели перед самой смертью, когда он говорил ему про брата. Пётр пригласил Егора пообедать, но тот стал отказываться, но жена Петра уже налила в тарелку суп и поставила перед ним, они с Петром обсудили здоровье подопечных, и Егор, уходя, договорился с Ильёй о встрече. Илья пригласил его домой, решив, что в это время Лиля с Костей могут погулять, о семье брата он ничего не знал, вдруг там будут против их встречи. Возвратившись домой он пошёл к соседям:
– Мария Карповна, Алексей Николаевич, почему вы мне ничего не сказали о Егоре?
Соседи растерялись:
– Так мы думали, что ты от матери все знаешь и не хочешь с ним общаться?
– Он-то, Егор узнал только перед смертью отца, и сколько же времени мы с ним потеряли.
– Егор Сергеевич хороший мужик, да ты не расстраивайся, вы подружитесь, обязательно подружитесь, – успокаивал его Алексей Николаевич.
Брат пришел вечером они беседовали долго, рассказав друг другу каждый о своей жизни, Илья узнал, что у Егора жена тоже врач, женился он довольно поздно, и у него мальчики-близнецы, которым 14 лет.
А потом они рассказывали друг другу о детстве, вспоминая только те моменты, которые были связаны с отцом. Они оба любили его и не находили в нем таких уж глобальных недостатков для развода, и оба удивлялись тому, что их матери всё же нашли нужным развестись с ним.
Уже поздно вечером Егор ушёл, взяв с брата обещание прийти к ним в гости, обменявшись телефонами они расстались. Лиля с Костиком уже спали, а Илья всё ворочался и ворочался, но воспоминания не давали ему уснуть. Он встал, нашел фотоальбомы, их было три. Начал он с самого объемного и старенького, его, наверное, ещё покупал дед Исай, здесь фотографии дедушки и бабушки, близких и дальних родственников, позирующих целыми семьями, он их не помнил, и теперь даже никогда не узнает живы ли, ведь не сохранились ни их адреса, ни их телефоны.
– А вот и я, мне тут год, это я точно помню. И вот опять я, уже старше, а вот уже я в школу пошёл. На этой фотографии мы с мамой, а здесь последний раз с дедом на рыбалке.
Он перешел к другому альбому.
– Этот мамин, здесь сначала идут студенческое фото, потом куча больших фотографий всех её выпускных классов, и несколько снимков мамы с сестрой.
– А вот и мой альбом, перевернув обложку он увидел себя с отцом на мотоцикле, мы оба улыбаемся, ведь они в тот день ездили на мотоцикле в город, мама лежала в больнице, навестили её, и ей разрешили выйти, ведь Илью нужно было одеть к школе и купить портфель и всё остальное для школы.
Он до сих пор помнит каждую секунду этого незабываемого дня, он перевернул лист в альбоме и увидел свернутый тетрадный листок, развернул его и прочитал:
–“Завещание”, странно, просто тетрадный лист и всё, разве так можно? Интересно, а будет ли оно действительно?
Илья не знал о наследовании ничего кроме того, что завещание заверяет нотариус.
Он отложил листок в сторону, читать его сейчас ему не хотелось, это помешает его настрою, он хотел листать альбом до конца, вспоминая по фотографиям, как он взрослел, но этот листок именно в его альбоме заставил вспомнить мать, её ласки, чаще всего скудные, она как будто стеснялась выразить свои чувства, но он, Илья, знал, что она любит его, и всегда будет любить, ведь они с ней единое целое.
С Верой у них были совсем другие отношения, она всегда чувствовала себя виноватой в том, что та совсем не знала отца, и не видела, что Вере он и не нужен был, она росла уверенной в себе девочкой, умеющей защитить себя в любой ситуации, и тем, кто называл её безотцовщина, она давала всегда достойный отпор. Совместная с сестрой фотография была одна, он перелистал сразу несколько листов, чтобы найти её. Вот и здесь ещё листочек маминым красивым, почти каллиграфическим почерком. Илья отложил и его в сторону, тоже не читая.
Ему вдруг захотелось увидеть сестру, обнять и попросить прощения за то, что все эти годы не хотел понять, что не так было в этих отношениях сестры и матери. Может быть это он виноват в том, что в свое время он не питал к сестре особой любви, ведь их разница в возрасте в восемь лет не способствовала их близости. Может именно его непростительное равнодушие и сделало ее такой колючей, вспыльчивой и самоуверенной. Ведь, поссорившись с матерью, она в жизни всего добилась сама. Он, палец о палец не ударивший, чтобы ей помочь, не имеет права судить ее, корить за то, что она не такая как все.
– А надо ли быть таким, как все? – думал он и не находил ответа.
Уже под утро сон сморил его. Он положил в свой альбом оба листочка, а альбомы поставил на место, решив, что прочитает мамины послания вместе с Верой, которую завтра же надо разыскать, и поехать к ней в город.
– И почему это я решил, что я такой мягкий и пушистый, а она нет. Может она также про себя думает, что она идеальная. а я плохой брат, – засыпая думал он.
Утром, быстро позавтракав, он пошёл в сельскую администрацию и узнал где и кем работает Вера, и записал ее телефон. Дома Илья набрал номер, он был стационарный, ответили сразу. Строгий женский голос, совсем не похожий на голос сестры, сказал:
– Я вас слушаю!
– Здравствуй, это Илья, – секундная заминка с ответом обрадовала.
– Здравствуй, продиктуй мне свой номер, я через пару минут перезвоню.
Он продиктовал и стал ждать. Наконец, телефон ожил:
– Ты где?
– Дома, в Лукарево, ты приедешь или мне ехать в город?
– Приеду я, вечером жди, – и она отключилась.
Илья занёс в свои контакты её телефон и, радостно посвистывая отправился с Костиком на речку. Целый день он был в нетерпеливым ожидании. Он сходил к соседям за велосипедом и, спросив, что им надо в магазине, поехал за покупками. А потом Лиля полдня простояла у плиты. Мария Карповна несколько раз прибегала спросить, не надо ли чем помочь. Старикам хотелось тоже пообщаться с Верой, но они понимали, что разговор должен быть без посторонних.
Но приехавшая Вера была верна себе, она в миг сняла всё то напряжение, что копилось дома и у соседей целый день. Приехала она в семь часов вечера. Из дорогой черной машины, остановившейся возле их дома, сначала вышел водитель и открыл все двери и багажник. И вытащил из багажника всё что там было, а там было всего немало. Дождавшись, когда машина опустеет, он уехал. Мария Карповна и Алексей Николаевич вышли за калитку поздороваться. И тут появился Костик, он всплеснул руками и кинулся назад, но дойти до калитки Илья и Лилия не успели. Вера уже шла по двору, она выглядела великолепно: высокая, стройная, с красивыми карими глазами. Вера несла две плетёные корзины, а сзади её семейство шло с пакетами.
– Мы на выходные, вы не против? – сказала Вера, обнимая брата.
– Нет конечно, мы только “За”, давайте знакомиться.
Он представил ей Лилию и Костика, а она мужа Бориса Дмитриевича и детей Ксению и Сергея. А потом побежала к соседям, завертев Марию Карповну и обняв Алексея Николаевича:
– Вы все два дня столуетесь у нас, люблю когда за столом весело.
Гости удивились, что стол уже был накрыт, а мясо томилось в казане, но сначала Вера с Лилей попытались разместить в холодильнике всё то, что гости привезли с собой, но не получилось пришлось задействовать и соседский холодильный агрегат.
За столом сначала шёл сдержанный разговор о погоде, о видах на урожай. Но скоро скованность пропала и все расслабившись получали удовольствие и от еды, и от общения. Илья смотрел на сестру, которую видел ещё студенткой, и удивлялся ее уверенной манере держаться, ее общительности и остроумию. Он радовался за неё ведь, она сама себя сделала, поссорившись с матерью много лет назад, правда о причинах ссоры мать так никогда ему не обмолвилась. По тому, как она разговаривала с мужем, он сделал вывод, что сестра с ним счастлива. Соседи были рады приглашению на ужин, и с удовольствием отвечали на вопросы Веры, рассказывая о тех , о ком она спрашивала. Дети долго за столом не сидели, быстро поели и, надев наушники, уткнулись в телефоны. После ужина Лиля с Костиком ушли спать к соседям. Илья с Верой и Борисом Дмитриевичем еще долго беседовали, сидя на крылечке.
Утром Илья пошёл на речку, но вскоре его догнала Вера.
– А я думал, что ты спишь до обеда.
– Нет, я сплю вообще мало.
Они спустились к берегу.
– Искупаемся? – спросил Илья.
– А как же, я всю дорогу мечтала о родной речке, а ты на Севере вспоминал её?
– Да я даже паром вспоминал, который ты только на фотографиях видела. А я его застал, когда ещё совсем маленький был. До сих пор вспоминаю.
– Знаешь, я только недавно поняла, что у каждого человека должна быть большая дружная семья, только семьёй мы сильны. Почему наша мама этого не понимала, не знаю, ведь она умная была. Может обида на мужчин слишком сильная была, из-за нее мы с тобой так и не стали близки, давай исправляться.
Вера сняла с себя платье и кинулась к берегу:
– Догоняй!
Он уже разделся, поэтому сразу побежал за ней. Вода сначала обожгла холодом, а потом им стало теплее.
Они молча плыли рядом, и ему казалось, что когда-то давно они уже плыли вот так же молча. И это их молчание было красноречивее всяких слов. Не выходя из воды, они стояли и смотрели, как поднимается солнце, как появляются солнечные блики на воде. Они взялись за руки и вышли на берег.
– Знаешь, Илья, а ведь сейчас, когда мы взрослые, наша восьмилетняя разница в возрасте совсем не чувствуется.
– Да я с тобой согласен, я об этом тоже думал.