Костёр не хотел питаться сырыми от каждодневного дождя дровами, дымил, трещал, языки пламени лениво облизывали неподдающийся горению хворост. Несмотря на лето, ночь выдалась прохладной, тем бойцам кто сохранил шинели, было легче, другие, обхватив свои тела руками, мёрзли, люди непроизвольно жались друг к другу. Образовав кольцо вокруг слабого огня, бойцы хоть как-то пытались скоротать ночь, хотя наступление утра они боялись больше холода, опять будет неизвестность в их дальнейшей судьбе.
- И что, где та сила, что в кино показывали? За зря только в клуб сгоняли, лучше поспать бы дали, - щуплый боец, ему «повезло» остаться без шинели, ёжился от прохлады.
- Тебе только спать и есть, - ответил ему голос из темноты, я не понял кто это сказал.
- А что? Сытый и выспавшийся боец – сила!
- Видел я твою силу две недели назад, как первая мина упала, ты уже в нужник готов был спрятаться, на самое дно!
- Неправда, я всё по Уставу делал, менял позицию.
- Ага, хорошо, что твою «менял позицию» командиры не видели, расстреляли бы и не пожалели.
- А пусть и так, всё лучше, чем по лесу болтаться! Армию кормить надо! Антоша, ну готова уже картоха?
- Нет ещё, жди, - Антоша, боец Антохин, пытался глазами ускорить приготовление крупных клубней картофеля в чуть тлеющих углях костра. Он уже два раза высказался в адрес смуглого товарища, который вызвался сходить на деревенский огород за картошкой, остальные испугались, звук моторов и немецкая речь на улицах деревни, были страшнее голода. Недовольство Антохина было вызвано большим размером клубней, и как только выбирать ещё успевал, но надо отдать должное этот небольшой отряд окружённых красноармейцев будет хоть немного, но сыт.
- Воды то хоть принесли?
- Да, - щуплый боец протянул мне фляжку, - вот, твоя. Там на реке рыбу видел, вот такую, - он развёл руки, насколько было возможно, тихий смешок недоверия угомонил его, - ну может чуть меньше.
А ведь всего три недели назад они все были армией, Красной армией, которую победить невозможно, есть правда в словах бойца, помощи они так и не дождались. Неделю, целую неделю ползали с одного места на другое, видимость создавали, что тут большое подразделение. После первой атаки немец осторожничал, знатно ему досталось! Сначала наши позиции обстреляли из миномётов, мы выдержали, отразили две атаки, а под вечер, видать, пушки их подошли, стало хуже. В первый же обстрел погибли почти все командиры, снаряд в блиндаж попал, там совещание было, политрук и пара взводных, вот и все кто остался. Держались и тогда, даже три танка подожгли, могли и больше, но ящики с бутылками присыпало, а где они находились, никто не знал, искали, да что толку, после такого обстрела от траншеи почти ничего не осталось. Танки как по шоссе проезжали над бойцами, хорошо хоть пехоту удавалось остановить, но и это было не долго, патроны ведь заканчивались. Не стали с нами долго связываться, обошёл немец правее, получается, как окружили нас. Молоденький лейтенант отдал приказ отходить, собрали всё, что смогли, знамя полка и бумаги под раскидистой берёзой закопали, не верилось, что выйти сможем, а отдать врагу, так уж нет, пусть земля хранит, это моя идея была, послушался последний командир бывалого.
Полусырая картошка пошла по рукам, Антохин выкатывая её из углей штыком, не успевал распределять в стороны, грязные руки бойцов её быстро расхватывали.
- Здесь по две каждому, я сосчитал, - сказал один из бойцов, поправив очки.
- Это как ты так быстро успел?! – щуплый не унимался.
- Вот если бы институт закончил, то даже количество твоих выдохов смог бы посчитать!
- Счетовод нашёлся, мне три попались, значит все мои! Очищая картошку от кожуры, я оглядел бойцов, жалкое зрелище, побитые и голодные, какая они Армия?!
- А я вкуснее такой картошки и знать не знаю, ну если только варёная или жаренная. Мать так и сказала, мол, хоть там поешь от пуза.
- От какого пуза? Каша, каша, каша! Я дома лучше питался, в армию идти не хотел, родня заставила! – чувствовалось, что терпение тех, кто был возле костра, скоро закончится, щуплый уже много себе позволил, но все продолжали молчать, рты были заняты.
- А ты чем до армии занимался? – я не выдержал, щуплый боец был из другой роты, мы не были знакомы.
- Рыбу мы ловили, а больше скупали. Дядька толк в этом знал, хорошо жили, масло на хлеб не жалели.
- А я только в армии масло увидел. У нас в рабочей столовой каша на воде была.
- А я ел, - это был тот смуглый, что за картошкой ходил, - много его ел! На заводе работал, мы его там делали, в чистую бумагу такие большие куски заворачивали, что и вдвоём поднять тяжело!
- Брешешь!
- Чего ради?! Нарежем на доли, а всё что упало наше, мы без масла не жили.
- Хорошо вам, у нас в колхозе голодно было. Рыба выручала, так выручала, что смотреть на неё не могу. Все дети маленькие были, какой рост от рыбы – боец смахнул слезу, - я женился перед призывом, а вот детей не хотел, думал съехать куда.
- А ты чего молчишь? Я посмотрел на товарищей и понял, что спрашивают меня.
- А чего рассказывать, хлебнул с лихвой. Отца раскулачили, чудом мамка в деревню вывезла, там родственник фамилию нам новую выправил, учился, от пуза не ели, но и не голодали, всё своими руками растили, тем и жили. В финскую воевал, выжил, хоть и ранен был, а потом, вот уговорили остаться в армии.
- Побила тебя жизнь!
- Да уж, битый.
Долго ещё шли разговоры возле костра, но усталость брала своё, сытый не сытый, а спать надо. Устроившись возле небольшого пня, приготовился ко сну. Засыпая, краем уха слышал, что метят меня в командиры, так и говорили: «Битого в командиры, знает толк в войне!».
Казалось, только глаза закрыл, а тут уже кто-то в плечо тычет, однако уже светает. Над моим лицом повис смуглый боец:
- Слышь, Битый, а на реке немцы. Не спалось мне, пить охота стало, пошел, а там немцы!
- Какой я тебе – Битый? Имя у меня есть, и фамилия!
- Не обижайся, мне так привычней. Так что, смотреть пойдёшь? Тебя, в командиры выбрали! Тихо прошли мимо бойца, который должен был нас охранять, тот спал мёртвым сном, облокотившись на ствол дерева, хорошо хоть винтовку не выронил, хотя есть ли там патроны? На песчаном берегу речки стоял легковой автомобиль, выше, там, где была дорога, немецкий солдат в одних трусах мыл кабину грузовика. На зелёной траве была расстелена скатерть, шустрый солдат что-то расставлял на ней, вдоль воды прохаживался немецкий офицер в расстегнутом кителе, время от времени почёсывал живот.
- Ещё есть враги?
- Троих не хватает, может за дровами ушли?
- Посмотрим. И правда, не прошло и пяти минут, как из леса на берег вышли три солдата, в руках несли пучки хвороста, уложили на песок и, испросив разрешения у офицера, это я по голосу догадался, разделись, загорать им захотелось.
- Что делать будем, командир? Смуглый не назвал меня по прозвищу, которым меня уже окрестили, это хорошо, не потерял, значит, армейской выучки.
- Ещё посмотрим.
- Чего смотреть, в атаку надо, их тут всего…! Договорить он не успел, из кузова машины выпрыгнули солдаты, потягиваясь и приседая, разминались, а вот и ещё пять человек.
- Окружить их надо, к реке прижать, - я уже повернулся, чтобы уйти, как смуглый остановил меня, он показал пальцем на реку. В легковой машине открылась задняя дверь, вышел другой офицер, силком вытащил из машины девушку, та сопротивлялась, после двух ударов в лицо, упала на песок. Тот, что прогуливался по песку, рассмеялся, что-то сказал, к нему подвели избитую девушку, он ткнул ей в лицо пистолет.
- Ну, уж нет, русских девушек портить не дам, айда до наших! – я скользнул в кустарник, придя на место ночевки, стал будить товарищей.
В течение нескольких минут я принял решение. Оставалось распределить патроны, все показали, что у них есть. Пятеро вместе со мной наступают с фронта, нам по четыре патрона на винтовку, тем, кто заходит с флангов по три, это всё что у нас было, ещё правда граната была, но её приберегли, да и девушку задеть – плохое дело. Через несколько минут были на месте, на песке горел костёр, немецкий солдат готовил еду, два немца бросали в воду сеть, видимо, желая поймать рыбу, остальные нежились под утренним солнцем. Вдруг раздался голос:
- Беда вам, бегите! Из леса на песок выбежал щуплый красноармеец, не добегая всего несколько метров до немцев, он отбросил свою винтовку в сторону, те уже навели на него своё оружие, пропал наш шанс напасть внезапно, я выстрелил в пузатого офицера, меня тут же поддержали другие. С криком «Ура» мы бросились в штыковую атаку, нас так учили, чуть растерявшиеся немцы, открыли огонь, но с двух сторон раздались выстрелы, в итоге, в живых остался один враг, тот, который что-то резал на скатерти и не поднял головы после начала боя.
С трудом успокоил девушку, одежда на ней была порвана, кровь капала с её красивых губ, бойцы подтащили выжившего немца и нашего тощего бойца.
- Зачем ты это сделал?
- А что? Всё равно нам не выбраться, они кругом, сам видишь, как расположились!
- Командир, давай я всё сделаю? – смуглый боец держал в руках верёвку.
- Что? – я не понял его намерений.
- Отпущу их по реке, смогут выплыть – живы будут, а нет, так это их кара. Я кивнул. Бойцы с жадностью ели то, что было на скатерти, кто-то уже примерял на себе немецкие сапоги, смуглый вооружился немецким автоматом, держа второй в руке, показал его мне, и за меня подумал.
- Кто ты?
- Надя, село здесь рядом. А вы кто?
- А что не видно?
- Немцы говорят, что вас далеко прогнали.
- А мы рядом оказались, тебе плохо, что ли?
- Я уйти могу?
- Конечно, только про нас не рассказывай, скажи, сбежала, а что с немцами стало, не знаешь, хорошо?
- Хорошо, я пойду?
- Иди. Придерживая руками порванную одежду, девушка скрылась в лесу. Смуглый боец ворковал над пленником и своим недавним товарищем, чтобы не слушать его проклятья, бойцы заткнули ему рот, немец, надо отдать должное – молчал. Устроив двух человек спина к спине, смуглый крепко связал их тела, оставив свободными руки и ноги, я не понимал его действий, но и не мешал, не было жалости, ни к одному, ни к другому. Подгоняя их штыками своих винтовок, бойцы загнали связанных в реку, там, оступившись на неровности дна, они упали, течение несло обречённых, те отчаянно барахтались.
- А если выживут?
- А ты, командир, пробовал так плавать? Один другого всё равно потопит!
- Наелись? Пошли, нам ещё много топать!
