Мы ожидали внука в конце августа. В поселке нашем стояла невыносимая жара. Моя дочка Катя стойко переносила все тяготы беременности. Ее желание стать мамой пересиливало все житейские трудности, а их в нашей жизни было немало. Я рано овдовела, жили бедно. Я на трех работах трудилась, чтобы хоть как-то прокормиться. Катя, солнышко мое, во всем мне помогала. Выбрались мы из нищеты, дом отремонтировали. Не заметно как-то подросла моя дочка, в статную лебедушку превратилась и… влюбилась в залетного кавалера. Он у нас в длительной командировке был, они с бригадой строили у нас в поселке новый Дом Культуры. Парень видный, дочурку мою привечал, мне нравился – культурный такой, представительный, прораб на стройке. При должности значит, при деньгах. "Не будет моя голубка с таким бедствовать" - думала я, но как же я ошиблась!
Через пять месяцев после знакомства решили они пожениться. "Рано, дочь, повстречайтесь еще, нужно получше друг друга узнать…". А она мне: "Мам, он через месяц работу свою заканчивает, можем не успеть расписаться. Мы вчера заявление подали, свадьбу тут сыграем, а потом я с ним уеду. Квартира у него в городе есть, там и на работу устроюсь. Ты не переживай! Тебя часто навещать будем". Тогда еще не знала голубка моя, что беременна. Но весть эта добрая нас с дочкой обрадовала. Не планировали они детей, но так уж случилось. Побежала Катюша милому сообщить, но наткнулась на стену непонимания: "Зачем нам сейчас ребенок? Почему не сказала? Делай аборт, пока срок маленький. Поживем пока для себя, а потом еще нарожаем".
Дочь была в шоке от такого заявления. Как же можно убить свое дитя? Пусть даже еще не рождённое? Грех это великий, как по мне. Так и не стал Андрей ее мужем, "сделал ноги" в ответ на категоричное: "Буду рожать!". Одним словом, дочка моя – стойкий оловянный солдатик. Не стала ему в ножки кланяться, сказала: "И алиментов мне от предателя не нужно, сама справлюсь!". Хоть ночами и плакала в подушку. Ведь любовь так просто из души не выбросишь. Раны сердечные долго заживают. Я успокаивала дочку, как могла, она сильно боялась рожать, наслушавшись разных "страшилок". А вдруг с ребенком что-то будет не так? Договорилась я с местными врачами, что буду присутствовать на родах, чтобы хоть моральную поддержку Кате оказать.
Врач у нас был строгий, и предупредил, что вести себя нужно благоразумно, без истерик. А, если мы обе станем распускать "сопли" и лить слезы, то ничего хорошего из этого не выйдет. Мы обе прятали страх. Катя задавала мне вопросы о родах, я на них отвечала. Говорила ей, что будет больно. Но надо терпеть и слушать врача, а я буду рядом. И вот настал день "Х". Первые схватки-предвестники начались у Катюши в четыре утра. Я была рядом. Дочка напевала песню Верки Сердючки себе под нос: "Хорошо. Все будет хорошо, я это знаю". Мои мысли лихорадочно метались, потому что я-то знала, что ее ожидает впереди. Периодически я молилась Богу и всем святым, чтобы все прошло благополучно. Часам к одиннадцати, нас забрали в родовой зал. К тому времени схватки участились и стали болезненными. Катю уложили на специальную кровать, и поставили стимулирующую капельницу, чтобы усилить родовую деятельность. Акушерка разрешила вставать, если роженице стоя будет легче. Меня посадили на стул, рядом с кроватью. Периодически мы встречались с дочерью глазами. В ее взгляде я видела старание и терпение.
Через час схватки стали доставлять ей невыносимую боль. Команда врачей подходила, осматривала дочь и уходила. Кате все трудней было сдерживать эмоции. На смену тяжелым вздохам пришли стоны, которые становились все громче. Я вжалась в стул и молилась Пресвятой Богородице, помощнице в родах. Изо всех старалась не показать, что мое сердце готово разорваться на куски, от того, что моя любимая доченька так страдает. Катя в коротких промежутках между накатывающей болью пыталась со мной разговаривать: "Мамочка, ты сказала, что будет больно, но почему не предупредила, что это настолько больно!!!". "Катюша, ну как же я могла словами передать, то, что ты сейчас чувствуешь?" - отвечала ей я. "Терпи, уже скоро". Но "скоро" затянулось еще на несколько часов. Доктор и акушерка при последующих осмотрах поглядывали молча друг на друга, тихо разговаривали. Катя уже не сдерживала криков. Просила меня сделать что-нибудь, чтобы эта чудовищная боль прекратилась. Она держала меня за руку, при очередной схватке ее пальцы белели от напряжения и впивались мне в кожу. Но от волнения и страха за ее жизнь и за жизнь ребенка, я ничего не чувствовала. Мне казалось, что время остановилось, и весь этот процесс никогда не закончится. Бригада врачей зашла в родовой зал. Шествие возглавляла заведующая. Она осмотрела Катю, сказала, что все идет хорошо.
И сейчас многое будет зависеть только от будущей мамы. Стала объяснять, как правильно тужиться во время схватки. У измученной болью Кати, получалось плохо. Ей не хватало сил и воздуха. В скором времени ее забрали на родильное кресло, а меня попросили подождать за дверью. Я оцепенела. Страх сковал все мои мышцы и не давал расслабиться ни на минуту. Плакать я себе не позволяла. Только читала "Отче наш". По ту сторону двери шла борьба за новую жизнь. Через десять минут я услышала, как закричал малыш. И голос доктора: "А где бабуля?" - показался мне райской песней. Я вернулась в родовую палату. Крошечное тельце лежало на весах. "Иди, бабуля, посмотри, а то скажешь, что обвесили" - пошутил уставший врач. Над Катюшей трудилась заведующая. Мне разрешили поцеловать дочку. Эмоции зашкаливали у нас обеих. Я рыдала от счастья. Дочка не могла оторвать глаз от сына и повторяла: "Мамочка, у меня теперь есть сынок, ты видела какой он красивый? Самый красивый мальчик на свете!". Спасибо Господи, за чувства, которые мы с дочкой разделили на двоих за семь часов ожидания появления на свет ее ребенка. Ради этого стоит жить.
Я побыла с дочкой и внуком еще немного, потом побежала домой. Нужно было многое сделать, вымыть все, еще раз навести порядок в доме и во дворе. Продуктов закупить, чтобы не бегать потом в магазин за каждой мелочевкой. Тут смотрю, возле наших ворот машина стоит, чужая, а из нее появляется Андрей с огромным букетом белых роз. Я лицом потемнела: "Ты зачем тут?!". "Простите Клавдия Петровна, не могу я без Катюши… Мне вчера приятель позвонил из вашего поселка, сказал, что Катю в роддом повезли, вот я и приехал мириться… Простите меня?..." - и заискивающе так в глаза заглядывает. " Я-то прощу, но вот простит ли Катя?", - ответила я, и продолжила: "Заходи в дом, поговорим".
Андрей, пряча глаза, признался, что струсил тогда. Побоялся ответственности. Думал, забудет мою Катюшку, но – нет! Терзался долго, но все не мог решиться приехать. Пока не узнал, что дочку мою рожать повезли. Тут-то сердце его не выдержало. "Посодействуйте!" - просит, - "Если не простит меня, я с ума сойду, и так уже ни есть, ни спать не могу". Я саркастично рассмеялась: "А раньше мог? Ладно… помогу. Катя на тебя зла не держит. Простит, думаю, завтра вместе в роддом поедем".
Как я сказала, так и случилось. Вымолил Андрей у дочки прощение. Теперь у них дружная семья, он с жены пылинки сдувает, сынишку воспитывают, а скоро Катюшка моя в роддом за вторым поедет.
Рекомендую почитать.
Подпишитесь на канал. Я старалась, не будь жадиной 😉 поставь Лайк!