Стулья и скамейки были расставлены под красивыми деревьями, и люди группировались на них, прогуливались, флиртовали, говорили о политике и сплетничали или слушали королевский оркестр, который играл через определенные промежутки времени, и играл хорошо. Платье дам, белое или цветное, было красивым и уместным. Большинство молодых женщин были в белом и носили натуральные цветы в волосах, а многие старшие дамы были одеты в черные или цветные шелка, с кружевами и шлейфами. Было несколько красивых леев из гардении, которые наполнили весь сад своим восхитительным запахом. Чай и мороженое разносили на севрском фарфоре лакеи и пажи в соответствующих нарядах. Какой удивительный скачок от калабашей и пои, малосов и паусов к этой правильной и со вкусом оформленной цивилизации! Как только закончились короткие янтарные сумерки тропиков, сад внезапно осветили мириады китайских фонариков, и эффект был завораживающим. Верхние комнаты были открыты для тех, кто предпочитал танцевать под покровом, но я думаю, что большая часть собравшихся предпочла тенистые прогулки и фиолетовую ночь. Ужин был подан в одиннадцать, и вскоре после этого вечеринка распалась, но я должен признаться, что, как ни очаровательно это было, я ушел еще до восьми, потому что общество предъявляет более высокие требования к силам, чем грубая жизнь под открытым небом на Гавайях.
Угасание расы - самая патетическая тема. Вот государь, избранный на фоне всплеска народного энтузиазма, с кабинетом министров, законодательным органом, дорогостоящим и сложным механизмом управления, достаточным, по выражению янки, чтобы "управлять" империей в несколько миллионов, а вот всего 49 000 коренных гавайцев; и если не остановить процесс сокращения, через четверть века не останется ни одного гавайца для управления. Вожди, или алии, - это почти вымерший орден, и, за редким исключением, те, кто остался, бездетны. Проезжая по Гавайям, я повсюду натыкался на следы некогда многочисленного населения, где склоны холмов теперь представляют собой лишь дикие заросли гуавы, а церкви и школьные дома слишком велики, в то время как в некоторых деревнях совсем не слышно голосов маленьких детей. Эта нация с ее сложным государственным аппаратом, церквями и учреждениями представляется мне в печальном облике сморщенного и дряхлого старика, одетого в слишком большую одежду, одежду его некогда спортивной и энергичной молодости.