Чуфырь-чуфырь: куриная нога, трилистником отметив берега, задорно скачет по гнилому лесу.
У Василисы — прялка и ухват, платок в цветочек, лампочка в сто ватт, тарелка, скажем прямо, дань прогрессу.
Река течёт. Смородина растёт. А я здесь, братец мой, экскурсовод, вожу туристов по болотам Нави.
Живые люди (как они слабы) ощупывают брёвнышки, столбы, рассматривают косточки в канаве.
Ага, — кивают. Говорят — угу. Прикольно — эти пятна на снегу напоминают кровь. Для антуража?
Вообще-то, вы, конечно, молодцы.
У Василисы — к чаю леденцы, на крыше флюгер, у сарая — стража: огромный кот и одноглазый волк. Не с каждого туриста будет толк. Иные ничего же не заметят, зато другие, видящие сквозь, заметят, что звезда как ржавый гвоздь, подумают: промозгло дует ветер.
Когда они вернутся по домам, найдут причины не сойти с ума: работа, дети, всякое такое.
Но с этого момента, братец, знай, им снится бесконечная весна. И полная луна. И нет покоя.
Потом родные станут замечать: то дочка убегает по ночам — подаренный смартфон уже не нужен.
То сын забросил школу и семью, вон запирает комнату свою. Глядит волчонком, пропускает ужин.
Угу, — кивают. Говорят — ага.
Чуфырь-чуфырь — куриная нога. Я проводник, мне ведом путь короче. Но если что почуял, то беги. У Василисы — тишь да пироги, она убила ведьму и хохочет.