Повезло, что я встретил любовь, а чего, везунчик. Улыбнулась фортуна, улыбка была широкой. Ветры голыми ветками гнали по небу тучи, а во мне — бесконечное лето, и в нём дорога, расцелована солнцем, в жуках, васильках-ромашках.
Совершенно неважно ни место, ни время года.
Уходил на работу — глядел, как любовь мне машет, возвращался с работы — встречала любовь у входа.
Повезло, повторюсь: моя милая, тихий берег. Мы вошли в резонанс, мы совпали в один оттенок. Но зачем-то она перед сном проверяла двери и боялась того, кто умеет ходить сквозь стены. Кто такой, — я смеялся, — разбойник, с каких обочин? Голова у него словно тыква, душа как сито?
Она морщила нос: я не знаю, но страшный очень, а ты просто дурацкий дурак, и ещё набитый.
Предысторию, будем считать, рассказал вам вкратце. Вероятно, осталось добавить: хоть стой, хоть падай, но она засыпала под утро, в четыре двадцать, и круги под глазами наметились, как у панды.
Через месяц приснился мне сон, неприятный, чёрный.
Хотя сны чаще вижу цветные. И дом приснился.
У подъезда — девчонка, ну вроде бы как девчонка, руки-ноги на месте, кудряшки, глаза, ресницы.
Ни живая, ни мертвая. Поровну, лес и поле.
Воронята летали, прохлада ползла с залива.
Эй, — сказал ей, — а я тебя знаю, напомни, что ли.
Развернулась и в дом: ну давай, догоняй, крикливый.
Побежал по ступенькам. Ступеньки рыдали гимны.
В запустелом чулане, хранилище высшей пробы
я нашел не тайник, не сокровище, не могильник, а причину, источник кошмаров моей зазнобы:
вот ангина, а вот некрасиво кричат соседи.
Вот подруга звонит, а потом не звонит подруга. Вот потерянный в парке ушастый кривой медведик, вот сама тонет в озере — нечего лезть без круга.
Вот печенье сгорело, на кухне ужасный запах. Значит, в школу нести не печенье, а уголёчки.
Вот болеет собака. А вот умирает папа, а ведь он обещал, что останется рядом с дочкой. Вот обидное прозвище, ссора, насмешка, слово. Вот уродливый шрам изогнулся на тонкой коже.
Я в углу отыскал потускневшего домового, или бога, наверно, бывают такие тоже. Приподнял его — бедный почти ничего не весил. Тот чулан я гвоздями забил, перекрыл каналы.
И проснулся уже в своём верном уютном кресле. Позже понял, кого мне девчонка напоминала.
Домового-то мы откормили, отличный парень.
Это он, вероятно, в подъезде под дверью шастал. И любовь моя больше не думает о кошмаре.
И медведик, конечно, нашёлся. Кривой. Ушастый.