— Добрый вечер, уважаемые участники передачи «Музыкальный ринг»! Прежде всего должен извиниться за опоздание и признаться, что приглашение в эту студию для меня очень приятно, но в то же время и неожиданно. Не уверен, что сумел должным образом подготовиться к участию в этой программе, потому что, только-только успев снять киношный грим, примчался сюда с «Ленфильма», где снимаюсь в музыкальном фильме. И все так бегом, все так не просто...
Этот немного усталый голос, уважительное отношение к передаче и ее участникам сразу же обезоружили натренированных за два года ринговских «бойцов».
После окончания записи один из постоянных посетителей ринга признается в экспресс-баре Валерию:
— Вы с ходу покорили нас. Вот так вошли — и взяли зал. Взяли зрителя. Нам это понравилось, и все острые вопросы как-то вылетели из головы.
Все действительно так и было. Я не узнавала наших завсегдатаев. Вопросы следовали один за другим, но все — чисто информационные, «неринговские», как мы говорим. В них не было той атакующей направленности, той доли иронии, которая и отличала тогда нашу программу от обычных концертных встреч на экране.
Обычно при съемке «неринговские» вопросы я, находясь на пульте режиссера, на правах автора программы или рефери отклоняла. Бывало наоборот: страсти во время раундов так накалялись, что приходилось, успокаивая спорящих, применять «силовые приемы». Но в передаче с Валерием Леонтьевым все было не так, как обычно.
«Зритель. Валерий, вы студент заочного отделения ленинградского Института культуры. Ваша специализация, если не ошибаюсь, — режиссура массовых представлений. В какой мере это помогает вам в режиссуре концертов?
Леонтьев. В значительной. Если раньше, готовя концерты, я опирался лишь на собственную интуицию и на ту сумму информации, которую накопил за время работы на эстраде, то теперь профессиональные навыки, приобретенные в стенах этого учебного заведения, помогают мне делать песни более точно и образно. Хотя дается учеба нелегко. Боюсь, как бы не завалить эту сессию. Ведь я еще снимаюсь на «Ленфильме», да и у вас здесь сейчас...
Зрительница. Вопрос из сектора «А». Ваша исполнительская манера во многом определяется прекрасной физической формой и своеобразным художественным решением костюма. Во-первых, не раскроете ли вы один из секретов постоянного пребывания в такой прекрасной физической форме? И, во-вторых, правда ли, что многие из костюмов вы изготовляете самостоятельно?
Леонтьев. Начну со второго вопроса — это неправда. Уже неправда. Но в течение ряда лет, особенно в первые годы моей работы на эстраде, я занимался своими костюмами сам. А потом нашел единомышленника, московскую художницу Ирину Ялышеву, которая делает в принципе все, что вы на мне видите, когда я выхожу на сцену.
Что касается поддержания формы... Прежде всего это работа. Потому что человек, который любит долго спать и много кушать, — у него гораздо больше шансов потерять со временем свою форму, чем у человека, который любит покушать, но отказывает себе, любит поспать, но ему некогда. Я принадлежу к числу последних.
Зритель. Валерий, в последнее время у нас произошла такая метаморфоза. Многих интересует, что думает популярный певец, что он любит, у него спрашивают совета, хотят знать его мнение обо всем. А если пригласить на встречу компетентного человека, например философа или психолога, то вряд ли он вызовет такой же интерес у широкой публики. Чем вы объясняете это?
Леонтьев. Давайте отрешимся от того, что на эстраде стою перед вами я. Поговорим в принципе о популярном артисте или популярной артистке. Почему вопросы, волнующие вас, каждый охотнее задал бы артисту, а не социологу или другому какому-то ученому?
Я думаю, что причина здесь проста. Ученых мы ведь видим в обычной жизни довольно редко, а общаемся с ними еще реже. И нам кажется, хотя это во многом неверно, что они находятся где-то далеко, в тиши кабинетов. А популярный артист у нас в доме практически с утра до вечера. Не один, так другой. Радио включишь — услышишь голос знакомый, включишь телевизор — увидишь знакомое лицо. И из-за того, что он становится как бы приятелем, как бы близким человеком, как бы членом твоей семьи, невольно и хочется перейти на такую манеру общения: а что ты думаешь по этому поводу, как ты считаешь?
Зритель. А вы чувствуете эту ответственность?
Леонтьев. Я? Да.
Зритель. Ну и как вам?
Леонтьев. Тяжко!»
И дальше все шло в таком же непривычном для ринга духе.
Участники съемки отметили леонтьевскую манеру с достоинством и доброжелательно отвечать на вопросы, не уклоняясь от них, искреннее стремление говорить со зрителями о том, что их волнует. Наконец, Валерий проявил завидную выдержку и чувство юмора, что особо ценилось на ринге.
По выражению лиц, которые крупным планом появлялись на экране, я догадывалась, что участники встречи находятся в некотором замешательстве. «Ринг-рентген» высвечивал перед ними совсем не того артиста, какого они ожидали увидеть.
Печальный Леонтьев.
Лирический. Даже, быть может, с трагическими нотами. Таким он был и в песенной программе, которую показывал на ринге.
— Почему ваш сценический образ так отличается от вашего человеческого? — спросят Валерия зрители после окончания передачи.
— Чем же? — удивится он.
— На сцене вы более капризный, более нескромный, что ли. А в жизни — совсем другой.
— Разве? — И грустно усмехнется.
Печальный Леонтьев. Лирический. Даже, быть может, с трагическими нотами. Таким он был и в песенной программе, которую показывал на ринге.
Когда он пел песню на стихи Петрарки «Ангел мой крылатый...», то, как писали потом зрители, лицо артиста их поразило, потому что на нем «отразилась гамма чувств, подобная целой человеческой жизни».
Но не меньше запомнилось им «солировавшее» в кадре лицо слушающей девушки — так выразительно было оно. Экранное решение песни через показ зрительской реакции — одна из находок той совместной режиссерской импровизации, о которой я уже упоминала.
Этот прием, найденный во время ринга с Леонтьевым, стал затем одним из постоянных в нашей передаче. Но такое монтажное построение существует только на телеэкране. В студии же атмосферу создает главным образом общение между тем, кто находится в центре внимания, и теми, кто по правилам ринга должен вести атаку.
