К концу второго раунда завсегдатаи передачи все-таки перешли в наступление: зазвучали настоящие «ринговские» вопросы.
«Зритель. Газета «Смена» опубликовала итоги парада популярности «Звёзды 1985 года», и вас поставили на первое место. Вы с этим согласны?
Леонтьев. А вы?
Зритель. К сожалению, от моего мнения ничего в результатах этой анкеты не изменилось бы.
Леонтьев. От моего тоже.
Зрительница. Вот вы исполняете очень разные песни. Сейчас мы слышали серьезную песню «Ангел мой крылатый...». И в то же время вы поете такие песни, как «Светофор зеленый». Так где же Леонтьев настоящий?
Леонтьев. Вы такой вопрос задали, на который трудно ответить. Дело в том, что я люблю самые разные песни. О понятных, простых вещах, о тех нравственных категориях, на которых нас воспитывали с детства. О любви... О любви песни могут быть и веселые, и грустные, и драматичные. О земле, на которой родился, о матери, о долге, о Родине, о сестре, о брате, о ком угодно. И раз круг интересов и тем настолько широк, то, само собой, у меня появляются и самые разные песни.
В последней программе, «Наедине со всеми», которую я показывал на сцене зала «Октябрьский», был целый блок откровенно шутливых, балагурных песен. А почему не порадоваться, что на дворе май месяц, скоро будет лето?
Зрительница. Валерий, вот вы говорите, что трудно сказать, какие песни вам нравятся. А какой темп, ритм вам больше импонирует в жизни?
Леонтьев. Не люблю я все эти ритмы и темпы в жизни. Хочется иногда остановиться, оглянуться, сесть спокойно, выключить телефон, радио, телевизор, почитать книгу или просто посмотреть в окно на людей, какие они, как они идут, куда идут. А на это, к сожалению, слишком мало времени.
Зритель. После каждого вашего ответа возникают аплодисменты, которые, видимо, связаны с вашими хорошими ответами. Это редко бывает на нашем ринге. У меня вопрос такой: без каких качеств нельзя обойтись знаменитому певцу, кроме хорошего голоса?
Леонтьев. Я не знаю, как там у знаменитых, у них свои причуды. Но в принципе любой артист, который позволил себе выйти к людям, позволил, чтобы на него смотрели, слушали, задавали ему вопросы, он кроме своих чисто профессиональных качеств — голоса, сценической манеры, репертуара — должен просто быть человеком, ну, как минимум культурным. Можно быть хорошим, можно быть в душе злым — это часто удается скрыть. А мы видим маску, облик артиста, да и любого человека, когда он выходит на публику. И каким бы он ни был, нужно уметь общаться с аудиторией, уметь понять, чего от него хотят, и достаточно емко отвечать на заданный вопрос. И вообще уметь ладить с людьми. Иначе надо идти не в артисты, а в ночные сторожа.
Зритель. Как вы относитесь к людям, которые, кроме Леонтьева, ничего слушать не хотят? К созданию, например, фан-клуба «Леонтьев»?
Леонтьев. Понимаете, наверное, такой клуб все-таки лучше, нежели просто бдение у подъезда дома, где артист живет. По крайней мере, это была бы попытка разобраться в его творчестве, понять, что у него удачно, что менее удачно, что хорошо, что плохо. Наверное, это имело бы смысл. Но я принципиально против того, чтобы ограничивать себя интересом к какому-нибудь одному артисту.
Зрительница. В вашем репертуаре встречаются песни, которые исполняют другие эстрадные певцы. Например, «Комарово». Мы слышали эту песню в исполнении Игоря Скляра. Находите ли вы для себя у него что-нибудь новое?
Леонтьев. Я не знаю, находит ли что-нибудь новое для себя Игорь Скляр. Потому что когда-то эту песню принес мне композитор Игорь Николаев и сказал: «Вот тебе песня». Я ее с тех пор и пою.
Зритель. Валерий, когда вас пригласили на ринг, вы испытывали хоть немножко чувство робости? Или как человек, как популярный артист вы совершенно уверены в себе?
Леонтьев. Я понимаю вас. Этот вопрос, очевидно, вызван тем, что я забрался сюда и так бойко говорю.
Зритель. Нет, вы действительно хорошо говорите, и для всех это приятная неожиданность.
Леонтьев. Вот как! Тогда честно вам скажу, что я волнуюсь далеко не перед каждым выступлением. Обычно принято спрашивать: «Вы волнуетесь перед выступлением?» «Да, — отвечает известный артист, — я себе места не нахожу». Кто-то, отвечая так, говорит правду, кто-то заведомо лжет. У меня не всегда бывает чувство волнения. Но когда я шел сюда, то действительно очень волновался, потому что сама форма передачи для меня необычна. Я впервые участвую в такой передаче, и мое волнение искренне и естественно».
В экспресс-баре Валерию потом задали вопрос:
— Ну как вам после раундов?
— У меня такое чувство, что я выиграл и приобрел сторонников. Мне очень понравилось. Откровенно говоря, когда я шел на ринг, ожидал какого-то подвоха, попытки поставить меня в неловкое положение. А обстановка оказалась исключительно доброжелательной. И хорошо бы, исполнитель всегда уходил с этого ринга победителем.
Да, Валерий Леонтьев ушел из студии с ощущением победы. Такое чувство осталось и у всех тех, кто делал передачу. Думаю, в первую очередь потому, что с помощью «ринг-рентгена» мы за привычным обликом эстрадного певца увидели Леонтьева-человека. О том же писали нам и зрители ленинградской программы. А через полгода это чувство радостного удивления разделила с ними всесоюзная телеаудитория. Она открыла для себя нового Валерия Леонтьева, а вместе с ним — до тех пор неизвестную ей передачу из Ленинграда, которая впервые появилась на Центральном телевидении.
Кто же действительно тогда выиграл — Леонтьев-артист или Леонтьев-человек?
Но «Музыкальный ринг» с Леонтьевым остался, пожалуй, единственным, где телезрители так единодушно присудили победу исполнителю.
Сейчас, когда на нашем ринге побывали многие звезды эстрады и есть с чем сравнивать, я думаю: кто же действительно тогда выиграл — Леонтьев-артист или Леонтьев-человек?
Сказать трудно. Да, по-моему, и сам Валерий со временем стал сомневаться в исходе этой встречи. Сужу так по интервью, опубликованному через год после передачи в журнале «Клуб и художественная самодеятельность».
«У меня к этой передаче, — говорил в интервью Леонтьев, — двойственное отношение...
Я благодарен этой программе. Она впервые дала мне возможность публично высказаться. Не только петь, но и говорить, делиться своими мыслями. Конечно, зрителям интересно поближе познакомиться с артистом, а певцу не менее полезно узнать круг интересов аудитории, отношение к своей работе. Но я глубоко сомневаюсь в нравственной правомочности происходящего, когда несколько десятков человек, определенным образом настроенных и, видимо, подготовленных, устраивают артисту «перекрестный допрос».
У многих просто на лице написана цель: поставить популярного исполнителя в неловкое положение. Чтобы на следующий день похвастаться перед знакомыми: «А здорово я ему вчера врезал!» Если это своего рода социологический эксперимент, то проводится он в некорректных условиях. Да еще и не все обладают чувством юмора. Меня, например, спросили: «Для чего у вас булавка приколота?» Я отвечаю: «От сглазу». И вот, пожалуйста, раскрываю журнал «Человек и закон» и читаю: жалко, мол, что даже такие уважаемые люди, как Валерий Леонтьев, суеверны!
Значит, шутки побоку, надо контролировать каждое слово, каждый оборот. Оно и видно по последним «Рингам», что артисты теперь тоже готовятся к этим «жестоким играм», продумывают заранее ситуацию, типовые вопросы, придирки, удары ниже пояса и тоже готовят ответы. Импровизацию сменяет постановка!»
Что ж, надо признать, в последнем Валерий был прав.
По сравнению с тем первым нашим рингом, где все мы работали в каком-то едином импровизационном порыве, следующие программы все больше требовали «домашних заготовок» как от телевизионщиков, так и от участников раундов. И чем требовательней артист относится к себе, к своему творчеству, тем серьезнее он готовился к встрече с публикой на «Музыкальном ринге». Слишком большой становилась цена этой встречи. Ведь за полтора часа передача могла кумира сотворить, но могла и развенчать, показав, что король-то голый.
Поэтому к своему выходу на «Музыкальный ринг» бит-квартет «Секрет», например, шел год. А Михаил Боярский ещё дольше — почти два года. Но это уже отдельные истории...
«Музыкальному рингу» с Валерием Леонтьевым, записанному в январе 1986 года, суждено было еще три месяца пролежать на полке. (Одному высокопоставленному лицу в Москве то ли голос Леонтьева не нравился, то ли внешний вид оказался не по вкусу, но, так или иначе, певец время от времени попадал в список «нежелательных» для телеэфира.)
Наконец в марте ринг с Леонтьевым появился в эфире. Правда, в несколько укороченном варианте: пять минут съели купюры. Пришлось убрать размышления Леонтьева о брейке, который тогда только начинался у нас. Вырезали и разговоры о фан-клубах, возникавших в разных городах страны вокруг песенных кумиров. Считалось, что ни брейкеров, ни «фанов» у нас быть не должно, поэтому их из передачи изъяли, как бы исключив из жизни вообще. Но уже в ноябре того же года зрители, увидевшие ринг с Валерием Леонтьевым на всесоюзном экране, услышали от него те самые крамольные суждения, которые при показе передачи в Ленинграде запретили, а на ЦТ оставили.
Сегодня может показаться странным такой консерватизм Ленинградской студии. Ведь в прессе ее называют теперь «одной из самых смелых в стране». И это действительно так. В передачах «Общественное мнение», «Пятое колесо», «Телекурьер», «600 секунд» поднимались и поднимаются острейшие темы. Но, вероятно, в той дистанции, которую преодолело Ленинградское телевидение за какие-нибудь года два, как раз и сказываются со всей очевидностью результаты обновления, происходящего в нашем обществе.
Что же касается «Музыкального ринга», то вскоре после своего общесоюзного дебюта он стал регулярно выходить не только в Ленинграде, но и по Центральному телевидению.