Вернувшись из Приморки и узнав о приезде Зои с сыном, Санько засобирался их навестить. Нюра волновалась, наблюдая за сборами: «Вернётся ли?» Да ещё и от матери услышала: «Вот поедет, и с концами…» А Ефросиния хотя и сказала так, но продукты для Володьки приготовила, передала. Специально и пирожков напекла и хлеба свежего.
Но волнения Нюры были напрасны. Санько не мог её оставить, да ещё и с их детьми. Оставаться у Зои он не собирался. Вернулся дня через три.
А вскоре у них с Нюрой и ещё сын родился, Алексей. Лёнькой по домашнему звали. Теперь у них трое: дочка Алла и два сына, Витя и Лёня.
Работал Санько в колхозе механизатором. Во время уборки – комбайнёром, в остальное время - трактористом. Свой трактор он собирал сам, выкрасил его в голубой цвет и назвал «Голубой Дунай» Это было его творчество, и он любил свой Голубой Дунай, не позволяя на нём работать никому. Лучше быть без отдыха и выходных, чем допустить, чтобы кто-то работал на его тракторе. А ещё его творчеством были придуманные им сказки и смешные рассказы, которыми баловал он свою детвору, а те пересказывали их своим друзьям.
Как-то он даже записал одну сказку и отправил её в издательство. Долго не было ответа, а потом, всё же, пришёл. Написали, что на эту сказку его авторство не установлено, что это народная сказка. Скорей всего, сказку никто и не читал. Писал Санько похлеще, чем курица лапой, и потому, его надо было не читать, а расшифровывать. Да и грамотей был Санько ещё тот. Ошибок делал множество. Издательство решило отписаться, не читая. А сказка эта, как и многие другие передаётся детьми Александра из уст в уста.
Придумывал он сказки и на фронте, сослуживцы однажды услышав, просили его рассказать вновь и вновь. Как-то, ещё во время их свиданий, Нюра спросила, любит ли он стихи?
- Не-е, не люблю. Вот только одно и знаю, ребята на фронте часто рассказывали, - сказал Санько и прочитал куплет: «Заметался пожар голубой, позабылись родимые дали…»
- Так это Сергей Есенин! – обрадовалась Нюра тому, что узнала стихотворение. Не считая тех, что учила она в школе, это было чуть ли не единственным стихотворением, которое она знала. И надо же, он тоже его знал!
- Та, не знаю, кто написал это стихотворение. А я сказки люблю. Книжек на фронте не было, так друзья просили и я придумывал. Бывало, расскажу, а когда они просят рассказать эту сказку снова, я и забываю и рассказываю по-другому. А они помнят, поправляют.
Любил Санько и мастерить что-то из дерева. Много игрушек делал детям, а те снабжали ими своих друзей. Стаканчики для карандашей и пеналы, сделанные Александром были почти у всех одноклассников его детей. А любимую игрушку «Дровосек» можно было увидеть во многих соседских дворах, её так и называли: «Саньковский дровосек» Ефросиния сердилась:
- Сделал бы что-то путное, а он всё игрушки мастерит. Вон табуретка скоро совсем развалится, так он это не видит. И стол новый, траву кроликам резать, давно нужен, а он чепуху всё делает.
Мог, конечно, Санько и полезные вещи делать, но настроение для них у него было не часто. А игрушки, это другое дело. Да и санки и лыжи детворе тоже легко делались. А табурет… Скучное это было для него занятие.
Ну совсем несерьёзный зять Ефросинии достался. Когда праздник какой и на работу идти не надо, он может долго с газетой во дворе просидеть. Ефросиния с недовольным видом проходит мимо и бурчит: «А в свинарнике не чищено и навоз не вывезен, а он расселся тут…»
Ох и не любил Санько все эти свинарниковы работы. «Делает всё из-под палки, а вот цацки мастерить, ему – как с горы катиться»» - говорила сердитая тёща.
- Ты, Шурка, на бабу Приську не обижайся, - советовала ему мать Анисия, - Она хотя и недовольная тобой и часто ругает, но ведь всё хозяйство на ней. Встаёт, ещё до солнца, корову доит, в стадо ведёт. А птицы сколько! А свиньи сколько сил отнимают? Вы с Нюрой на работе, а она тут возится и с хозяйством и с детворой. Думаешь, легко? А я знаю, что трудно, мы же с ней ровесницы, нам сейчас всё трудно. Так у меня нет такого хозяйства, как у неё. И ей оно такое большое не нужно, но для вас же старается.
Санько всё это понимал, как-то сказал Нюре:
- Хочется мне к ней подойти, да обнять, да мамой назвать… А не могу…Как какой-то барьер это и я преодолеть его не могу.
- Ну, хорошо хоть не отвечаешь ей, когда она ругает тебя, - говорила Нюра. Ей очень хотелось, чтобы муж с матерью наладил хорошие взаимоотношения.