Я настолько полностью убежден в том, что присяжные-это в первую очередь политический институт, что я все еще рассматриваю его в этом свете, когда он применяется в гражданских делах. Законы всегда нестабильны, если они не основаны на нравах нации; нравы-единственная прочная и сопротивляющаяся сила в народе. Когда присяжные заседатели зарезервированы для уголовных преступлений, люди становятся свидетелями его случайных действий только в определенных конкретных случаях; обычный ход жизни протекает без его вмешательства, и он рассматривается как инструмент, но не как единственный инструмент достижения справедливости. Это верно a fortiori, когда суд присяжных применяется только к определенным уголовным делам.
Когда, напротив, влияние суда присяжных распространяется на гражданские дела, его применение постоянно ощутимо; оно затрагивает все интересы общества; все сотрудничают в его работе: таким образом, оно проникает во все обычаи жизни, оно формирует человеческий разум в его особых формах и постепенно ассоциируется с идеей самой справедливости.
Институт присяжных заседателей, если он ограничивается уголовными делами, всегда находится в опасности, но когда он вводится в гражданское судопроизводство, он бросает вызов агрессии времени и человека. Если бы было так же легко отстранить присяжных от нравов, как и от законов Англии, это погибло бы при Генрихе VIII и Елизавете, и гражданское жюри действительно в тот период спасло свободы страны. Каким бы образом ни применялось решение суда присяжных, оно не может не оказывать мощного влияния на национальный характер; но это влияние значительно усиливается, когда оно внедряется в гражданские дела. Присяжные, и особенно присяжные по гражданским делам, служат для того, чтобы донести дух судей до умов всех граждан; и этот дух, с присущими ему привычками, является самой надежной подготовкой к свободным институтам. Она наполняет все классы уважением к тому, о чем судят, и понятием о праве. Если убрать эти два элемента, любовь к независимости превратится в простую разрушительную страсть. Она учит людей проявлять справедливость, каждый человек учится судить своего ближнего так, как судили бы его самого; и это особенно верно в отношении присяжных по гражданским делам, поскольку, хотя число лиц, у которых есть основания для возбуждения уголовного преследования, невелико, каждый может быть привлечен к гражданскому иску против него. Присяжные учат каждого мужчину не отступать перед ответственностью за свои поступки и внушают ему ту мужественную уверенность, без которой не может существовать политическая добродетель. Она наделяет каждого гражданина своего рода магистратурой, она заставляет их всех чувствовать обязанности, которые они обязаны выполнять по отношению к обществу, и ту роль, которую они играют в правительстве. Заставляя людей обращать свое внимание на дела, которые не являются исключительно их собственными, это стирает тот индивидуальный эгоизм, который является ржавчиной общества.
Присяжные вносят самый весомый вклад в формирование суждения и повышение естественного интеллекта народа, и это, на мой взгляд, его самое большое преимущество. Его можно рассматривать как когда-либо открытую бесплатную государственную школу, в которой каждый присяжный заседатель учится осуществлять свои права, вступает в ежедневное общение с наиболее образованными и просвещенными представителями высших классов и практически знакомится с законами своей страны, которые доступны ему благодаря усилиям коллегии адвокатов, советам судьи и даже страстям сторон. Я думаю, что практический интеллект и политический здравый смысл американцев в основном объясняются тем, что они долгое время использовали присяжных в гражданских делах. Я не знаю, полезно ли жюри присяжных для тех, кто участвует в судебных разбирательствах; но я уверен, что оно в высшей степени полезно для тех, кто решает судебные разбирательства; и я рассматриваю его как одно из наиболее эффективных средств для образования людей, которое может использовать общество.
То, что я до сих пор говорил, относится ко всем нациям, но замечание, которое я сейчас собираюсь сделать, характерно для американцев и демократических народов. Я уже отмечал, что в демократических странах представители юридической профессии и судьи составляют единственный аристократический орган, который может проверять нарушения людей. Эта аристократия не наделена физической властью, но она оказывает свое консервативное влияние на умы людей, и наиболее обильным источником ее власти является институт гражданского суда присяжных. В уголовных делах, когда общество вооружено против одного человека, присяжные склонны рассматривать судью как пассивный инструмент социальной власти и не доверять его советам. Более того, уголовные дела полностью основаны на доказательствах фактов, которые здравый смысл может легко оценить; на этом основании судья и присяжные равны. Однако это не относится к гражданским делам; тогда судья предстает как незаинтересованный арбитр между конфликтующими страстями сторон. Присяжные смотрят на него с доверием и слушают его с уважением, поскольку в данном случае их интеллект полностью зависит от его знаний. Именно судья подводит итог различным аргументам, которыми была утомлена их память, и ведет их по извилистому ходу разбирательства; он обращает их внимание на точный вопрос факта, который они призваны решить, и вкладывает ответ на вопрос закона в их уста. Его влияние на их вердикт почти безгранично.
Если меня попросят объяснить, почему меня мало трогают аргументы, вытекающие из невежества присяжных заседателей в гражданских делах, я отвечу, что в этих разбирательствах, когда вопрос, который необходимо решить, не является простым вопросом факта, присяжные имеют только видимость судебного органа. Присяжные одобряют решение судьи, они-авторитетом общества, которое они представляют, а он-авторитетом разума и закона.