Французский император Наполеон III, который от своего знаменитого дядюшки унаследовал громкое имя, но отнюдь не милитаристский талант. По ходу Франко-прусской войны, проиграв немцам все, что только возможно, после катастрофы под Седаном он и сам угодил к ним в плен. Тут уж терпение подданных незадачливого потомка Буонапарте лопнуло, и все закончилось госпереворотом 4 сентября 1870 года. Временное правительство образовавшейся Третьей республики решило продемонстрировать народным массам, что в отличие от свергнутого монарха оно способно действовать решительно и колбасников бить смертным боем. Так что, полученное 30 ноября из осажденного Парижа сообщение о том, что генерал Дюкро со 100-тысячным войском при 400 орудиях прорывается на юг и уже взял важную в стратегическом отношении деревню Элине, пришлось весьма кстати.
Находившееся на тот момент в городе Тур правительство не подозревало, что в донесении речь шла о другой Элине – на северном участке периметра блокады, которую бойцам Дюкро и в самом деле удалось тогда ненадолго занять. В полной уверенности, что речь идет об одноименном населенном пункте примерно в 20 километрах к югу от Парижа, «временные» настоятельно предложили командующему Луарской армией генералу д’Орелю поспешить навстречу парижанам, чтобы деблокировать голодающую столицу. Оставив два корпуса на своих местах у восточной опушки Орлеанского леса, осторожный командарм третий корпус отправил на Вандом, а главную роль в предстоящем наступлении отвел 16-му корпусу. Тот пришел в движение утром 1 декабря: бригада генерала Бурдильона 1-й дивизии направилась на Гомье (см. схему), бригада генерала Депланка – на Гильонвиль, а Сунжи предстояло брать сразу двум дивизиям корпуса – 2-й и 3-й.
Двигавшимся на север луарцам противостояли 2-я армия принца Фридриха-Карла Прусского и отдельный корпус, которым командовал великий герцог Мекленбург-Шверинский. Но первым французское наступление обнаружил Людвиг фон дер Танн, командовавший 1-м Королевским баварским корпусом, дислоцировавшимся у Оржера напротив Орлеана. Он немедленно двинул навстречу противнику кирасирскую бригаду, которую в случае необходимости надлежало поддерживать занимавшей позиции у Гомье 1-й пехотной бригаде. Уже через час кирасиры столкнулись с густыми колоннами французов, подходивших к Рувре и ввиду явного неравенства сил отступили. Баварские пехотинцы поспешили войти в Гомье, выставив на господствующих высотах по обе стороны от него артиллерийские батареи. Они-то и встретили наступавших сильным огнем. В ответ французы развернули свою артиллерию и завязали дуэль.
Тем временем Депланку при поддержке кавалерийской дивизии генерала Мишеля удалось выбить из Гильонвиля прусскую бригаду 4-й кавалерийской дивизии немцев. Это был важный успех: вражеская конница отошла к Корменвилю, оставив без прикрытия правый фланг баварцев, оборонявших Гомье. Попав под сильный огонь, они вынужденно отступили к Вильпиону, где, судя по всему, и должен был решиться исход всего сражения. Бурдильон, стремясь не дать противнику закрепиться на новых позициях, немедленно атаковал с фронта, а Депланк ударил по обнажившемуся правому флангу баварской бригады.
На помощь землякам подошла от Оржера 2-я бригада, которая остановилась западнее Нонвиля. Еще одна - 4-я бригада развернулась между Вильпионом и Фавролем. В завязавшемся упорном бою непрерывно атакуемые превосходящими силами противника баварцы несли ощутимые потери в живой силе, из их артиллерии уцелело всего 4 орудия. Тем не менее, им удалось остановить натиск французов. Кульминацией этого дня стала атака Вильпиона 1-й дивизией 16-го корпуса, которую повел в бой лично командир – адмирал Жан-Бернар Жорегиберри. Ему удалось ворваться в селение. Над полем боя уже сгущались сумерки, когда баварцы, наконец, начали общий отход к Лоаньи и дальше к Оржеру. Германский главнокомандующий Хельмут Мольтке утверждал потом, что едва ли не главной причиной ретирады стал недостаток патронов. Но как бы то ни было, формально можно было считать, что это сражение германцы проиграли.
Лишь с наступлением ночи французы, наконец, в полной мере осознали, что впервые за долгое время им удалось одолеть грозного врага. Пусть даже потеряв около 1 100 бойцов против 900 немецких (по другим оценкам, с каждой стороны пало около тысячи человек).
«Этот успех и известия из Парижа возбудили в Туре новую пылкую уверенность в победе, - подтверждает в своих мемуарах Мольтке. - Добровольческий отряд Кателино получил указание срочно занять лес у Фонтенебло, стране же объявлено о предстоящем уничтожении немцев».
Командующий 16-м корпусом генерал Антуан Шанзи решил продолжать движение на Оржер вместе со следовавшим позади 17-м корпусом и подходившим справа 15-м корпусом. Это были очень значительные силы, поэтому герцог Мекленбург-Шверинский решил выступить против них всей своей армейской группой. Около 9 часов утра 2 декабря приближавшихся французов у деревни Бовилье встретили сильным артогнем и атакой 1-й баварской бригады. Однако, когда еще через полтора часа на них обрушился весь французский корпус, баварцам пришлось укрыться на тыловых позициях. Наступавших французов удалось остановить, лишь сосредоточив на них огонь корпусной артиллерии.
В течение следующего часа бой шел с переменным успехом, пока в дело не вступили 2-я баварская бригада и 4-я кавалерийская дивизия немцев. Последняя атаковала находившуюся на левом фланге корпуса Шанзи кавалеристов Мишеля, оттеснив их к 17-му французскому корпусу и взяв при этом множество пленных. Однако у Бовилье ситуация была иной: там 2-я баварская дивизия была вынуждена с огромным трудом отражать накатывавшиеся одна за другой стрелковые цепи бойцов Жорегиберри. Их ружейный огонь оказался столь губителен, что немецкие артиллеристы даже откатили свои пушки подальше в тыл – благо, загодя позаботились оборудовать запасные позиции. Выправить положение удалось, лишь благодаря успеху на правом фланге. Выйдя из Бовилье, их пехота смогла заставить французов попятиться к Лоаньи – впрочем, ненадолго, после полудня они вновь начали теснить баварцев.
По замыслу герцога Мекленбург-Шверинского, исход сражения должны были решить две свежие дивизии. Артиллеристов 17-й, которой командовал генерал Герман фон Тресков, пришлось спешно бросить вперед, чтобы попытаться если не подавить, то хотя бы ослабить французскую артиллерию, сильно досаждавшую несчастным баварцам. Пехотинцам же в последний момент удалось предотвратить занятие противником важной в тактическом отношении деревушки Люмо. Наступавших французов сначала обстреляли ружейным и гранатным огнем, а затем германская инфантерия атаковала их правый фланг. Французы, наконец, дрогнули и начали отходить к Терминье – сначала медленно, затем все быстрее и быстрее, пока отступление не начало походить на беспорядочное бегство. В преследовании неприятеля приняла участие вовремя подоспевшая 22-я дивизия немцев, которой кроме большого количества пленных удалось захватить вражескую батарею.
Праздновать этот успех фон Трескову было некогда – он бросился на помощь изнемогавшим на левом крыле баварцам. Для шедших в этот момент на них густыми массами французов поддержанный огнем восьми батарей немецкий удар во фланг стал полной неожиданностью. Они откатились в Лоаньи, ненадолго смогли задержаться на деревенском кладбище, но в итоге оказались выбиты и оттуда, и, осыпаемые гранатами немецкой артиллерии, отступили к Вильпиону. Вокруг него завязался упорный бой: обе стороны то и дело пытались атаковать, попадали под плотный огонь неприятеля и откатывались на исходные рубежи. Наконец, фон Тресков решился использовать свой последний резерв – два батальона 75-го полка. Вместе с другими сражавшимися по соседству немецкими частями им удалось потеснить французов, но наступившие сумерки вновь развели противников.
Примерно по той же схеме в этот же день протекал бой наступавшего правее Вильпиона 15-го французского корпуса против 22-й прусской дивизии и 3-й кавалерийской бригады немцев у селения Дамброн. Примерно до четырех часов пополудни обе стороны обменивались ударами, не достигая особого эффекта, а затем французы предприняли попытку наступления по всему фронту, решив использовать свое преимущество в численности. Но им удалось добиться разве что локальных успехов, да и то временных, в итоге вернувшись туда, откуда они начинали атаку. До 23:00 прусские дивизии продолжали стоять в полной боеготовности на удержанных позициях и лишь затем отошли с поля боя, заняв участок рядом с 17-й дивизией и располагавшимися дальше по фронту баварцами.
И в этот день потери сторон оказались примерно равными – примерно по 4 тысячи убитыми и ранеными. Зато немцы взяли в общей сложности еще 2, 5 тысячи пленных, а также захватили 8 артиллерийских орудий, одну митральезу и одно знамя.
Но не только благодаря этому «довеску», германские историки говорят об одержанной победе. Французам так и не удалось добиться поставленных задач, и их наступление на Париж оказалось фактически сорвано. Последующие события сей печальный факт только подтвердили.
Что ж, на этот раз гордые галлы могли утешаться хотя бы тем, что действительно умело и здо́рово дрались с заклятым врагом. Хотя для достижения стратегического успеха одной лишь проявленной доблести оказалось недостаточно.
(Титульная иллюстрация – фрагмент картины художника Альфонса де Невиля.)