Автор: О.А. Кузнецова
к. ф. н., филологический факультет МГУ им. М. В. Ломоносова
o_kuznetsova@mail.ru
Окрасился месяц багрянцем,
И волны бушуют в уста.
— Из экспедиционных записей
В книге о животных, переписанной с древнерусского образца в XVIII в., можно прочесть занимательные истории о ловле слонов в далёких экзотических странах. Одна из них звучит примерно так:
Охотники выкапывают большую яму, сужающуюся книзу, – такую, чтобы слон вошёл в неё, но не смог развернуться. Затем возлагают на уста льва два или три больших арбуза, зная, что он очень любит их, а потому пойдёт за ними и окажется в ловушке.
У многочисленных читателей этой более чем 200-летней книги, которые намеревались провести с ней приятный и полезный досуг, должны были возникать вопросы. Откуда взялся лев? Зачем ему приносят арбузы? Кто попадает в яму? Очевидно, что речь от начала до конца идёт о слоне. Значит, уста льва – иносказательное обозначение какого-то места или ошибка переписчика. Проверяем второе: ищем другие рукописи с подобным рассказом. По счастью, их немало. В одной это место выглядит так: Возлагают на усть рва два или три арбуза. Слово уста означало не только губы, но и край отверстия (отсюда же устье реки); усть – вошедший в словари вариант того же слова. Значит, арбузы оказываются у входа в ловушку. Никакого льва вовсе не было, а была нечётко написанная буква р (мягкого знака в рукописи XVIII в. тоже не было, но написание лва встречается и обычно не вызывает подозрений). Писец не разобрал или загляделся на соседнее слово два.
Но может быть, в рукопись недаром попали именно уста льва, а не усть. Дело в том, что одноимённое место всё-таки существует! Любителям древней книжной премудрости хорошо известен Хиландар – монастырь на Афоне. Как часто бывает со старинными названиями, до сих пор излагается множество версий о происхождении этого слова, одна фантастичнее другой. Древнерусские справочники отдавали предпочтение «львиной»: делили греческое слово на два: хейлэ леонтари и поясняли: лвова уста. То ли география места напоминала львиную пасть, то ли скульптура льва некогда охраняла ворота – все по-разному объясняют присутствие зверя, свободные (но исторически выдержанные) толкования слов были очень востребованы в Средневековье.
Это не значит, что писец сознательно перенёс место действия в Хиландарский монастырь или долину со сходными очертаниями. Но это один из контекстов, который мог его отвлечь, сбить с толку. Вообще же в древнерусской словесности выражение заграждати уста львов широко использовалось. Оно встречается в Библии, многочисленных беседах, толкованиях и проповедях, к которым обращались книжные люди. Оно звучало в контексте торжества пророка Даниила над львами во рву (несостоявшаяся казнь christianos ad leones), а позже – Петра I над Швецией. Конечно, самый главный рыкающий лев средневековых рукописей – это злокозненный дьявол. Пасть ада – яркий иконографический сюжет, широко распространявшийся в искусстве Древней Руси XV – XVI вв., – нередко представляла собой звериную голову, в устах которой страдали грешники. Если вернуться к историям с ловлей слона индийскими аборигенами, то окажется, что при первых вхождениях в русскую культуру они имели устойчивую интерпретацию: ловушки охотника – это уловки дьявола, пленение слона – падение человека. Может быть, эта метафора способствовала замене? Но скорее всего, наш писец просто зевнул, что свойственно людям.