Хлесткая газета до красна массирует холеные лица мерзавцев, не прибегая к грубому насилию, а используя их привычку к чтению или привычку к чтению их разговорчивых знакомых или подчиненных. Остальные чиновники видят муки жертв, попавшихся в сети букв и строчек, иногда смеются, иногда гневаются, но всегда понимают, что так могут и их… Депутатский корпус маленького нефтяного города, полностью состоящий из руководителей разного ранга, волновался.
– Надо, чтобы все статьи перед публикацией обязательно просматривались начальником, – говорил Генерал. – Это сделает их более объективными и точными.
– Правильно, правильно, – раздавались голоса. – А то пишут черт-те что, народ волнуют…
– И это будет не цензура, – продолжил Генерал, – а помощь в подготовке достоверной информации…
Когда слово предоставили Мерзлой, то она неожиданно заявила:
– Каюсь, каюсь, господа депутаты! Газета у нас непрофессиональная, потому что ее делают непрофессионалы. У нас же нет ни одного журналиста с образованием. Нам нужна помощь…
«Стерва, ох стерва, – подумал Алик, записывавший ход заседания. – В друзья к начальству набивается. При чем тут образование журналиста, если все писать умеют после окончания школы, а приемы можно наработать практикой. После такого заявления наших газетчиков могут метлой…»
– А кто, кроме тебя, может стать редактором? – продолжал расспрашивать Сапа.
– Петровна, – ответил Алик, понимая, что с Петровной, так трепетно к нему относившейся, он сработается. Однажды он даже стих ей посвятил:
Бесспорно, Я есть отраженье ближних –
Тех, на кого мы смотрим, чьи храним
Улыбки, жесты, разные привычки.
Как в детстве мы безжалостно творим
Себя, как, не задумываясь, лепим
Из странных черт родителей своих,
Берем пример друзей, героев книг и Этих,
Что из кино, и множества Других.
Душевные пустоты заполняли
Тем, что поближе… Годы же твердят
О завершенности… Как редко допускаем
К себе Великое в заветные друзья.
Но есть звезда, погруженная в хаос,
Но есть зерно средь гущи сорняка.
Есть нечто главное, пусть это даже малость,
Вокруг которой снова зреет «Я».
Отсюда все границы и заборы,
Которыми страна окружена,
Страна Души.
Не проберутся воры
В тот мир, где не смолкают малыши.
Но где брать силы?
Снова в фильмах, в книгах,
В прекрасной музыке, покое сентября,
В друзьях старинных,
В их сердечных письмах…
И хорошо, что есть Учителя.
Учителя – это не только, даже не столько те, кто учит чтению, математике и прочим наукам, которые необдуманно по-детски молодые ученики пропускают мимо сачков ушей и объективов глаз… Это те, кто учит выживать в самом широком смысле. Это люди-знаки, наделенные способностями и появляющиеся именно в тот момент, когда ученику они жизненно необходимы и когда он готов воспринять Учение.
Алик назвал Петровну Учителем. И тому была причина. Он впервые на ее примере понял, что можно говорить красивые слова театрально, внешне совершенно искренне, со слезным блеском в глазах, на радость публике, вызывая уважение к себе, но почти не испытывая ничего подобного, о чем говоришь. На примере Петровны оказалось, что можно заставить себя чувствовать, и любить, и сострадать, и эта мимикрия поможет выжить среди людей, поможет заставить их полюбить себя.