– Так, когда это было?– обеспокоено, спросил он.
– Неделю назад, или две, а тебя, что не приглашали? Не юли, ты ж до сих пор хмельной…
Ладонь правой Витиной руки несколько раз самопроизвольно сжалась, но обещанного ключа не ощущалось. Кадык задвигался, провожая слюну в пересохшее горло. Мысли завертелись, как клубок у опытной вязальщицы: «Уж кого-кого, а меня Тыренко должен был пригласить на новоселье. Если не пригласил и молчит, значит, сволочь, про меня забыл. Раз забыл, то не видать мне его квартиры…». Витя развернулся, вышел из дежурки, легко откинул в сторону тяжеленную входную дверь в налоговую полицию, слетел с крутого спуска остроугольных ступеней и устремился в весело раскрашенную городскую администрацию, поскольку почувствовал подвох…
– Квартиру Тыренко мы погорельцам отдали, – весело сказала заведующая отделом по распределению жилья Жанна, моложавая тетка с облюбованным крупными угрями лицом, с обеих сторон которой сидело по мужику самого отъявленного чиновничьего вида. Мужики, сладострастно поглядывавшие на Жанну, отвлеклись от приятного занятия и неприязненно взглянули на Витю.
Симпатичные одинокие женщины, работавшие в городской администрации, были чьими-то. Народ жизненно-активного возраста и на холодном неуютном Севере оставался весьма горяч в сексуальном отношении вне зависимости от ранга. Так, даже отца Лексия, православного духовного пастыря жителей маленького нефтяного города, внешне вполне милое божественное создание, уже в бытность принятия сана сняли с малолетней девчушки… Дело прикрыли, но после этого отец Лексий удовлетворял любой каприз мэра маленького нефтяного города, коленопреклонствовал, ходил на планерки, шаркал ножкой в приемной, звонил в колокола по нуждам чиновников. Хамовский на нервотрепной должности мэра города, несмотря на возраст и большой северный стаж, который по логике должен был заморозить все влечения, оставался любвеобилен и пылок настолько, что на него даже поступило заявление в милицию с обвинением в попытке изнасилования, что само по себе из ряда вон. Но и это дело заглохло по причине столь понятной, что мы не будем ее объяснять. Хамовский просто позвонил куда надо и попросил. Мэр любил красивых девушек и в своем кабинете, и в охотничьем домике, и в санаториях, награждал их должностями и званиями, потому снисходительно относился и к подобным нуждам своих подчиненных. Алик впервые познакомился с таким положением дел, когда еще в бытность Главы засмотрелся на одну сотрудницу городской администрации, а Лизадков, заместитель Главы, правильно расценив интерес, сказал:
– Это наша девушка, хочешь, устроим…
Жанна, тетка с угрями, тоже получила в новом доме квартиру и устроила в ней обитель сумасброженных свиданий, такую, что соседи до самого пупка ночи не могли заснуть от манящих скрипов кровати и любовных стонов. В соседях ее числился Тыренко. От ссор с ним тетка устала и испытывала неприязнь ко всем, кто осложнял ее любовные игры. Витя скандально стоял в ее кабинете и ждал ответа.
– Никакой квартиры. Освободите кабинет, мешаете, – брезгливо пояснила Жанна.
Мужики, сидевшие по бокам тетки, мерзко ухмыльнулись и потерли рабочие кулаки, и в этих жестах легко угадывалась крайняя антипатия…
Как только Семеныч узнал о происшедшем, он открыл дверцу самого обычного одежного шкафчика, где стояли коробки дорогого коньяка, подаренные предпринимателями, взял одну бутылку и побежал к мэру. Общались несколько часов. Вернулся раскрасневшийся и невнятный, но с доброй вестью:
– Не горюй. Порешили. Завтра иди в администрацию. Квартира тебе отойдет.
Витя действительно на следующий день получил ключи от квартиры Тыренко и отправился на нее поглядеть. Открыл входную дверь и замер – евроремонт пах гарью. Потолок в коридоре, сплошь утыканный сгоревшими спичками, напоминал шкуру диковинного никудышно опаленного животного. Так балуются обычно пацаны в подъездах. Наслюнявят спичку, потрут об известку, подожгут и приткнут к потолку, она прилипает, догорает и зависает черным с изломами волосом, пока ее кто-нибудь не собьет, то есть до того момента, пока коммунальные службы не решатся на редкий ремонт. Таких обгоревших спичек на потолке Тыренко висело не меньше сотни-другой. «Не иначе сынок Тыренко покуражился. Он как раз недавно приезжал на каникулы из школы милиции», – сообразил Витя, перешагнул порог и глянул вниз. По линолеуму жирными буквицами разбегались иностранные надписи, смысл которых Витя постигнуть не смог, потому счел за ругательские. «Маркером работали», – понял он и прошел в комнату. С хороших импортных обоев, на него смотрела улыбающаяся свинья, нарисованная тем же маркером на всю стену. На голове у свиньи что-то поблескивало. Витя вспомнил, как Тыренко пускал солнечные зайчики ему в глаза, уговаривая на сделку. Недели две красил, менял обои… и отчаянно ругался, но благодарность Семенычу осталась…
Здесь необходимо сделать очередной перерыв в развитии событий в налоговой полиции маленького нефтяного города и донести до читателя перемены, происшедшие в редакции городской газеты, пока налоговые полицейские Гриша и Паша вытягивали взятку из Рыжего, работника станции технического обслуживания автомобилей.
ВОКРУГ КРЕСЛА
«Хапнуть и уехать – статья № 1 Кодекса северянина»