Редакторша Мерзлая на Крайнем севере мерзла и, не отработав депутатский срок, смоталась на юг, на свою татарскую родину. В богатом нефтью городе, где первый дом-то появился всего полтора десятка лет назад, известные люди, а это обычно начальники, любыми путями старались пробраться в депутаты, чтобы гарантированно от служебных потрясений получить больше материальных благ, выйти на новые перспективы и покинуть навеки снежно-комариный край. Мерзлая не являлась исключением: от городской администрации она получила две квартиры, одну из которых продала, другую оставила мужу после развода…
Развод. Тяга к нему у редакционных женщин, особенно у газетных журналисток, всегда поражала Алика. В корреспондентской его окружали по большей части разведенки с детьми. Если не разведенки, так на грани. Как будто над женской журналистикой витала антисемейная Афродита, не противница любви, но воинственно настроенная против брака. Вполне естественно, что эти дамы считали всех мужчин недостойными свиньями и энергично несли крест одиноких матерей, передавая его по наследству…
О разведенках и одиночестве – это к последнему слову о Мерзлой. В связи с ее отъездом появилась завидная вакансия – место главного редактора во вполне налаженном производстве газеты.
Редактор – должность вредная, но денежная. Золотые крупицы везде вымываются из грязи, но в так называемых средствах массовой информации в особенности. Только зеленый корреспондент может безоглядно служить исключительно делу справедливости и законности, не понимая, что любая информация субъективна, и спорить с редактором, считая, что он то единственное зло, которое мешает… На самом деле хороший редактор стоит по воротничок в грязи, которую льют учредители и связанные с ними чиновники, пытается сохранить в чистоте хотя бы лицо, свое место и тащит за собой лодку с чистыми и впечатлительными журналистами. Повторюсь: все сказанное выше – о хорошем редакторе, а ведь есть и плохие.
Поиском подходящего претендента на должность редактора занялся председатель Комитета по общей политике администрации маленького нефтяного города, уважаемый за свой мощный интеллект еврейчик Сапа, тот, что из бывших. Вполне естественно, что главным претендентом на должность редактора газеты стала его жена Петровна, в момент безвластия исполнявшая обязанности редактора. Готовясь занять редакторское кресло, она прикупила новый яркий костюмчик и красную шляпку и до того была в себе уверена, что свою красную шляпку не снимала даже на планерках у мэра города и выглядела как чудом уцелевший тюльпан на вытоптанном баранами горном пастбище. Такая экстравагантность на консервативном, почти военизированном поприще административной власти и неумение отделять разумные слова из шелухи нецензурной речи нисколько не возвысили Петровну в глазах мэра.
– Начальником она не будет, – сказал Хамовский Сапе. – Я ее посылаю на йух (напомню, что ругательства в данном повествовании пишутся наоборот), а она обижается! Я ей: дура, молчи и слушай, а она в слезы ьдялб. Детский сад на йух.
– Как вы смеете так разговаривать с моей женой!? – возмутился Сапа.
– Иди на йух, герой ворех! – прикрикнул Хамовский, нахмурив брови. – Иди, ищи другого редактора.
Сапа ушел, но затаил обиду. Он решил подыскать такого редактора, который бы привел газету к краху. Для отсеивания ненужных претендентов и соблюдения приличий Сапа пригласил к себе в кабинет Алика. Пригласил по-доброму, как друга семьи.
– Алик, ты один из самых первых журналистов газеты, поэтому я обязан спросить: хочешь ли ты возглавить газету? – начал Сапа.
Мне, как автору, так и хотелось крикнуть Алику: «Соглашайся, дурак, пока предлагают! Бери должность, а там разберешься, нужна она тебе или нет». Но у Алика были в то время другие стремления. Должность, деньги, обязанности, исполнение, свобода, радости жизни… Что бросить на судьбомерные весы, когда получаешь перспективное предложение? Что первее? Ответственность и предположение: «А справлюсь ли я?» Или очарование общественной значимостью должности и заработком? Эта дилемма часто решается в пользу денег, а там как получится. Оглянешься – не очень-то получается. «Дворником всегда успеешь поработать», – говаривал и отец Алика. Но не надо забывать, что для нашего героя деньги и должности никогда не манили настолько, чтобы рвать, и не просто рвать, а подпрыгивать. Если бы Сапа сказал: «Тебе предлагается занять место редактора», – Алик взял бы время на размышление, а потом, скорее всего, согласился, поскольку работу знал и мог отработать за всех журналистов вместе. Но Сапа был стреляный тетерев таежных лесов, поставил вопрос по-другому, не как предложение должности, а как предложение открыть мечты. Но представить свои мечты не облачно-высокими, а морковно-низкими, корыстолюбивыми – желанием занять место редактора – Алик не хотел, тем более что это было неправдой. Сапа как бы воззвал к негодованию приличного воспитания против карьеризма: «Хочешь ли ты возглавить газету?» Что ж, он был хороший психолог.
– Мне нравится работа журналиста, – честно ответил Алик, не желая принимать ответственность за собственное назначение и изменение будущего. – Но я не хочу, чтобы кресло редактора занял человек со стороны. Вы же понимаете, что редактор-варяг будет наших притеснять, выживать и на освободившиеся места потащит своих знакомых, друзей. Он потащит своих, однозначно. Одно хорошо, если у чужака будет мало друзей. Только если кроме меня в газете не будет претендентов на место редактора, то я согласен, но это как грудью на амбразуру.
Была еще одна причина, почему Алик ответил так. Он, как большинство в редакции газеты маленького нефтяного города, не имел специального образования и побаивался, что новый редактор, независимый от дружеских и товарищеских отношений в коллективе, будет излишне формалистом и догадается избавиться от него самого, а нынешняя профессия ему нравилась.
– Если на должность редактора не будет других претендентов из нынешнего состава редакции, то я согласен, – повторил Алик ответ, на который повлияла и еще одна причина из недалекого прошлого.