(Окончание. Начало рассказа: здесь)
Марик растерянно смотрел, как наполняется чемодан. Потом не выдержал, подошел и положил свою руку на Любину:
- Любаша. Я все понимаю, но давай не будем пороть горячку. Да, я поступил подло, но ведь столько лет вместе! Столько всего пережили!
- Вместе? – Люба посмотрела ему в глаза. – Ничего уже не изменить, Марк. Нет уже «вместе».
- Давай дадим себе время остыть и подумать. Хотя бы неделю, а? Обещаю, что не буду на тебя давить. Просто подумай!
Она пожала плечами и пошла на кухню – хотелось заесть горечь во рту чем-то сладким.
Марк лег спать в большой комнате, на неудобном кожаном диване.
А Люба – в Олежкиной комнате.
Лежала всю ночь без сна, думала о всякой ерунде – то о том, что их супружеская кровать, наверное, удивляется: почему на ней никто не спит? То о том, что завтра на работу надеть – в последние дни похолодало. То о том, кто будет ухаживать за ее посадками, за комнатными цветами – теперь, когда она уедет? А что уедет, она не сомневалась. Куда? Куда-нибудь.
Четыре дня прошли, будто во сне. Люба ходила на работу, в магазин, даже что-то готовила. Ел Марик, она не могла, только чай пила с сахаром – ей казалось, что от сахара не так горько во рту. И еще ей казалось, что это не она, а кукла. Кукла проделывает все необходимое, а она, Люба, спит и смотрит сон про куклу Любу.
А потом приехал Олежка. Люба даже не удивилась, увидев его, чего-то подобного она и ожидала. Марк решил подключить «тяжелую артиллерию». Но прогадал. Олег посмотрел на мать – глаза больные, похудела так, что халат чуть ли не два раза вокруг себя обернула. Потом долго говорил с отцом. Люба нарочно ушла, чтобы не слышать ничего. Пошла в огород, при свете лампочки – переноски взялась зачем-то пересаживать клубнику. Ну, не будешь же просто столбом стоять?
Олег вышел, позвал ее – свет увидел, наверное.
И дома сказал:
- Мама, ты что решила? Останешься с отцом?
- Нет. – Люба даже передернулась. Если у Марка еще и оставались надежды, то при виде этого отвращения он все понял и сразу поник.
- Хорошо, - продолжал сын. – Хочешь тут остаться жить, в доме?
- Нет, - еще решительнее ответила Люба.
- Поедешь со мной? Первое время поживешь у нас, а потом я что-то придумаю.
- Поеду, Олежка. Спасибо тебе. – Люба с благодарностью погладила его руку.
- Хорошо. Теперь давайте думать, что делать с твоей работой, с папиной, с домом. Или ты хочешь тут жить, папа?
Марк тоже отказался.
- А с твоей работой, Марк… - Люба помолчала. – Хочешь, я напишу заявление, или что там нужно, что это я виновата в нашем разводе? Ну, чтобы тебе «персоналку» не влепили?
***
Все как-то разрешилось. Марк кого-то попросил, и Любе не пришлось отрабатывать положенное по закону – провели ее заявление об увольнении «задним числом». А на новом месте сразу устроилась на работу – хорошие бухгалтеры везде нужны.
У Марка тоже обошлось простым устным выговором.
Дом продали, и на эти деньги Люба, жившая пока у Олега, сделала взнос на кооперативную квартиру. Олежкин тесть помог. Связи, что тут скажешь…
Марк и его «новая» поженились. И у них родился сын.
«Надо же, опять сын, вот не везет мужику», - мимолетно отметила Люба, когда сестра, приехавшая навестить и посмотреть новую Любину квартиру, сказала ей об этом. Она удивилась, как мало ее это тронуло.
Да и некогда ей было раздумывать о каких-то чужих мужиках. Да-да, она именно так чувствовала теперь: чужой Марк. Был, и нету. Будто фильм – один закончился, и что теперь о нем жалеть? Теперь другой фильм.
А другой фильм был ничуть не хуже прежнего.
У Олега родилась еще дочка, и они решились на четырехкомнатную квартиру. Такие квартиры только-только начинали появляться – кооперативные, в строящихся новых домах улучшенной планировки. Первый взнос на них был очень немаленьким, но сын сказал, что надо брать, пока есть возможность. Потом народ разберется, что к чему, и на них тоже будет очередь. Так оно и вышло, кстати, потом.
Карьера сына быстро шла в гору, так что они с женой решили еще и дачу строить! Девчонкам же нужен свежий воздух! Люба предлагала материально помочь, но сын, конечно, наотрез отказался. Да еще и сам норовил ей «подкинуть» денег. Сказал:
- Трать свои деньги на себя. Поживи в свое удовольствие!
А Люба и жила в свое удовольствие! Работу свою любила, тем более, была она почти рядом с домом, да и не на полную ставку, а на 0,75 (так вышло). Так что в три часа Люба уже дома была.
От избытка свободного времени вдруг полюбила вышивать. Цветы. Включит пластинки (ей стала нравиться классическая музыка, вот и купила себе проигрыватель, и пластинки регулярно приобретала), и водит иглой. Целые картины получались. Развешивала их на стенах, а если кто-то из знакомых или родни (к ней часто приезжали то сестры или братья, то племянники – едут куда-то, на денек или ночку у нее остановятся) начинает восхищаться – дарила без сожаления.
С внучками с радостью проводила время на выходных – то устраивала им «культурные мероприятия», то на даче – давала «молодежи» отдохнуть от детей и домашних обязанностей.
А еще Люба, как сама смеялась, решила «в детство удариться» - обязательно устраивала раз в неделю себе велосипедную прогулку, благо, рядом с их дачей был не то лесок, не то парк с удобными, хоть и лесными, дорожками. Его при строительстве, видимо, специально и оставили для таких целей. А что, тут же не простое садоводство, а… ну, для как раз «не простых» людей. Да, и ее сын теперь тоже такой – потихоньку гордилась Люба. А зимой там же на лыжах каталась.
И на лыжах познакомилась с Геннадием. Сначала просто кивали друг другу при встрече (он Любе даже нравился – видно, что немного постарше ее, а тоже подтянутый, моложавый, приветливый), потом он как-то помог ей с креплением. Оно вдруг отстегнулось, и Люба никак не могла справиться, думала, придется домой пешком шагать. А тут он – вмиг все сделал, представился и уехал. Потом снова встретились на дорожке, Геннадий предложил ей удобные горки показать. Потом о музыке разговорились. И как-то само собой пошли вместе на концерт. У них в городе были гастроли неплохого исполнителя. После концерта в кафе зашли. Потом погулять решили – на улице было всего минус два, падал совершенно романтический снег…
Говорили так, будто век друг друга знают и понимают. Поэтому Люба и не удивилась, когда на очередной лыжной прогулке Геннадий сделал ей предложение.
- А что? Я жених-то завидный! Квартира, дача, машина, вдовец, дети взрослые и живут далеко. А пенсия-то какая! Военная, не хухры-мухры! Да и «в заначке» кое-что имеется!– за шутливым тоном Геннадий явно старался скрыть волнение.
Замуж за него Люба не пошла. Объяснила, что не потому, что за него, а просто замуж больше не хочет. Хватит, побывала уже.
Сказала, будут «встречаться». Они и встречались поначалу – ходили куда-нибудь, или Люба просто ужин у себя устраивала (к нему ни за что не соглашалась, ей казалось, что там все равно жена Гены присутствует). Потом он у нее оставался. И постепенно совсем переселился. Им хорошо было вместе, даже молчать. Тепло. Вот с Мариком – было и трудно, и весело, и интересно, и … нервно. А с Геной – тепло, уверенно, надежно.
Замуж звал Геннадий ее регулярно. У них даже вроде традиции сложилось: раз в год, в день их знакомства (ну, раз свадьбы так и не было, надо же что-то отмечать) – Геннадий снова делает предложение, по всем правилам, с букетом, колечком и вставанием на колено, а она отмахивается: «Хорошее дело браком не назовут!».
Пятидесятилетие Любино отмечали с размахом, как положено. Сестра в середине вечера подсела:
- Люб, приехала бы ты уже! Хоть на могилу к родителям сходишь!
Люба задумалась. Раньше не хотела. Не потому, что Марик, а просто боялась: встретит в городе «эту», не дай Бог, не удержится, вцепится в волосы. То-то потеха! А сейчас – пожалуй, уже и сможет.
Поехала. И, конечно же, в первый же день встретила в городе Марика. И смогла даже остановиться, приветливо с ним поговорить.
Выглядел Марик хорошо, даже похудел, и это ему шло. Вот только глаза уставшие.
- Знаешь, Любаша, зря я все это затеял. Сейчас жили бы с тобой, да поживали спокойно. А тут – ребенок маленький. То ему то надо, то это. Да еще теща к нам переехала из деревни. От этих баб спасения никакого. Сына балуют нещадно, моего мнения никому не нужно. Принес деньги, сделал все, что им надо, поел – ну и сиди себе, помалкивай в тряпочку. Вот так-то.
- Ну, ты же сам это выбрал, - пожала Люба плечами. – Тебе же молодуху захотелось.
Марик только вздохнул.
А у Любиных внучек одни мальчишки рождались!
- О! Девочки кончились, опять парни пошли, - смеялась Люба.
А знаете, какой подарок на ее семьдесят пять лет был самый лучший? Огромное сердце, на котором расписались все ее родные и любимые. А в середине золотилась надпись: «Любочка! Ты – наша любовь!».
***
#рассказыолюбви#ожизни