Художник Люсьен Фрейд обладал огромным талантом, неординарным мышлением и крайне сложным характером. Впрочем, от внука самого Зигмунда Фрейда сложно было ожидать чего-то иного. Блестящие манеры и светская обходительность выдающегося портретиста на редкость плохо маскировали его своенравие, порывистость и болезненное честолюбие.
И это превосходно. Более подходящей ролевой модели для темы нашей статьи нельзя было и пожелать!
Итак, расскажем обо всём по порядку. В славном городе Лондоне живёт- поживает Джон Тёрнер. Приятный мужчина средних лет, профессиональный дизайнер, заядлый коллекционер английской живописи. И вот уже четверть века этот джентльмен пытается (юридически) доказать, что владеет уникальным портретом, относящимся к раннему творческому периоду Люсьена Фрейда, на котором изображён хороший знакомый художника по имени Джон Джеймсон.
Понять мистера Тёрнера нетрудно: в случае успеха аукционный дом Кристис оценит полотно в полмиллиона фунтов, не меньше. Хорошее дополнение к моральному удовлетворению от установления истины, не так ли? Вот только все усилия Джона Тёрнера пропадают зря.
На стороне коллекционера — множество весомых доводов. Сохранились свидетельства очевидцев о том, что в 1939 году данный портрет принимал участие в конкурсе ученических работ. И был заявлен на нём именно как полотно кисти Фрейда. Историю картины припомнил господин Денис Виртмиллер, школьный единомышленник и убеждённый оппонент зрелого творчества Фрейда. Рудименты расположенного под 90° к оригинальной композиции пейзажа, принадлежавшего его кисти, всё ещё напоминают о себе. Взять то же дерево, «левитирующее» на уровне правой щеки модели... То был суровый 1939-й год. Достать новый холст для очередной ученической работы было трудной задачей, и новые произведения зачастую писались поверх прежних. Вкупе с длинным светлым волосом, упавшим с головы Виртмиллера и ставшим артефактом рассматриваемого произведения, всё говорит о том, что картина была создана Люсьеном Фрейдом поверх пейзажа одноклассника, как тот и утверждает. Подчеркнём: создана самостоятельно, единолично и единовременно.
Откуда берётся наша уверенность в том, что господин Фрейд был единственным автором портрета? Всё просто. Помещаем рядом с интересующей нас картиной портрет Седрика Морриса (учителя Фрейда), написанный годом позже, и наблюдаем идеальное стилистическое сходство. Те же мелкие нерешительные мазки, наносимые едва касающейся полотна кистью. Те же очевидные проблемы со стабильностью контуров, характерные для шестнадцатилетнего Фрейда. Ровно такие же методы создания тонов и объёма. И наконец: та же «фирменная» тяга художника подчеркивать индивидуальность модели через асимметрию черт лица. Возникшая под влиянием французской портретной живописи 30-х годов XX века.
А вот и «контрольный выстрел» в теорию о том, что к портрету Джона Джеймсона прикасалась чья-то посторонняя кисть: вся картина написана «в один слой». Цвета смешаны одним способом. И стиль их нанесения одинаков на каждом участке произведения.
Казалось бы, какие ещё доказательства требуются аукционному дому Кристис, если все независимые эксперты в один голос подтверждают авторство внука великого австрийского психолога? Если даже во всемирно признанных каталогах авторитетнейших знатоков живописи, никогда не рискующих своей репутацией, портрет Джона Джеймсона давно и прочно значится как несомненная работа Фрейда?
Да потому, что сам покойный живописец утверждал, что никогда не писал этого портрета. Вот не писал, и всё тут! И завещал своим юристам чётко придерживаться этой линии.
Каких только доводов не приводили в пользу утверждения своего нанимателя представители Люсьена Фрейда. Дескать, в 1939 и 1940 годах школьная выставка-конкурс так и не состоялась. Что правда лишь отчасти, поскольку в то время она была перенесена в более безопасное место. Но это никак не повлияло на порядок проведения мероприятия.
Адвокат мастера ссылалась на тот факт, что шестнадцатилетний Фрейд обожал вносить непрошеные правки в работы своих одноклассников, считая себя талантливее их. Дескать, кто-то из юношей (под подозрение попали Р. Чоппинг, Крекстон и тот же Д. Виртмиллер) накануне конкурса переписал картину, дабы отомстить зазнайке — Фрейду. Но и это предположение не выдерживает никакой критики. Как мы с Вами убедились ранее, стиль портрета Джона Джеймсона до мельчайших деталей соответствовал прочим ранним творениям героя нашей статьи.
Но упрямый Фрейд и не думал сдаваться. Отрицая свою работу над картиной, он рассказывал знакомым о пожаре, в котором якобы сгинули его творения, написанные в школе изобразительных искусств Седрика Морриса (в графстве Эссекс). Что просто несерьёзно, ведь у экспертов имеются работы мастера, прямо датируемые 1939-м и последующими годами.
Перечислять все эти «отговорки по Фрейду» можно очень долго. Сами по себе они никак не меняют сути дела, зато добавляют яркие штрихи к психологическому портрету блистательного, но очень непростого в быту английского портретиста. Мы выяснили, что в зрелом возрасте он устраивал эдакие «показательные казни» собственных картин, переставших ему нравиться. Вместе со своими сыновьями (от внебрачных связей) он запирался в мастерской и наслаждался зрелищем уничтожения полотен, перепоручая мальчикам осуществлять сам процесс.
Можно не сомневаться: окажись портрет Джона Джеймсона в руках мистера Фрейда — и его дни были бы сочтены. Честолюбивый маэстро внимательно отслеживал судьбу своих шедевров, настаивая на почётных местах их экспонирования (вмешиваясь для этого даже в дела частных галерей) и соответствующей цене на торгах (даже тех, которые не несли ему личной выгоды). И периодически принимался настаивать на своём неполном авторстве при написании тех картин, которые по тем или иным соображениям теряли ценность в его глазах. А затем заявлял, что вообще не признает такого явления в искусстве, как частичное авторство.
А вот теперь, дорогой читатель, давайте оставим за скобками историю всех этих странных «хэппенингов», музейных экспертиз и научных исследований, и задумаемся о самом важном. О том, чему нас с Вами учит вся эта история. Вот как Вы лично полагаете, уважаемый читатель: имеет ли живописец право «лишать жизни» собственные полотна? И если да, то где проходит граница этого права? В какой момент идея, рождённая в голове создателя, становится самостоятельным произведением искусства, а её уничтожение — не итогом творческой неудачи, а натуральным вандализмом? Ведь тот же Фрейд гордился рядом своих неоконченных произведений столь же страстно, сколь яростно презирал некоторые полностью завершённые работы...
Изучение местами забавной, а местами и трагичной истории портрета Джона Джеймсона в который раз натолкнуло нас на размышления о том, что есть Картина. Дрожащее пред волей создавшего её художника творение? Или имеющее право на собственную судьбу явление? Совокупность мазков или форма совокупного существования душ художника и зрителя?
История мытарств мистера Тёрнера — тот самый случай, когда проза жизни таит под собою сюжет, достойный пьесы Шекспира. Вот перед нами двое: осенённый светом таланта мрачный гений и служащий светлому делу выяснения истины коллекционер, стремящийся конвертировать искусство в презренный металл. Полумрак и полусвет.
Признаться, лично нам не близок ни один из них, но мотивация обоих предельно понятна. Привыкнув искать ответы на вопросы о том, чьей кисти принадлежит очередной безымянный шедевр, мы несколько теряемся там, где к готовому ответу нужно подбирать правильные вопросы. А потому — будем рады, если Вы, уважаемый читатель, захотите поделиться с нами собственными выводами, касающимися всех этих «отговорок по Фрейду» и «доказательств по Тёрнеру». А мы продолжим следить за тем, как разворачивается эта история. И размышлять о том, что сказал бы по поводу всего рассказанного выше Фрейд-старший.
🎯 Автор: Лёля Городная. Поставьте «палец вверх» и подписывайтесь на канал. Спасибо!
#культура #изобразительное искусство #современное искусство #искусство #портрет