В шестом классе, к концу учебного года, Клюшкину внезапно накрыло тимуровское движение. Классный руководитель Дульсинея Макаровна объявила однажды:
- С сегодняшнего дня берем шефство над пожилыми людьми. Нашему классу досталась Рукосуева Октябрина Владиленовна. И это большая честь! Октябрина Владиленовна всю свою жизнь посвятила нашей родной школе - вела уроки трудового воспитания у девочек. Сейчас она одинокий человек, нуждающийся в помощи подрастающего поколения. Отдать нравственный долг пойдут Клюшкина, Рита Горбатова и Миша. Так эти ребята будут поощрены за хорошую учебу. Порадуемся за них, товарищи!
Товарищи ехидно ощерились со своих парт.
А Клюшкина разволновалась. Октябрину Владиленовну она помнила очень хорошо. Именно Октябрина обучала подрастающее поколение пошиву фартуков и косынок.
Фартуки!
Шить Клюшкина была не способна категорически. Просто не рождена для этого полезного ремесла. Швейная машина в ее руках вела себя необычно - шпулька неожиданно выпрыгивала, игла загибалась, а швы на фартуке были похожи на следы сельхозтехники очень нетрезвого тракториста. Изделие, призванное стать однажды фартуком, смахивало на ветошь - зажульканное, истерзанное, косовато-кривоватое, орошенное тоннами Клюшкинских слез.
Октябрина Владиленовна Рукосуева, взяв в руки фартук Клюшкиной, брезгливо от него отшатывалась. Будто это был рыжий таракан с крыльями, а не недоделанный передник.
И категоричным тоном произносила одно единственное слово:
- Пори.
Пори! Пори - это означало взять в руки иголку и начать ковырять ей машинные стежки до скончания века. Пороть - занятие нудное и противное. И когда все остальные девочки уже вовсю дошивали свои косынки и с интересом поглядывали на выкройки ночнушек, Клюшкина безутешно порола, порола и еще раз порола. Даже в кошмарных снах она обреченно чахла над несчастным фартуком - порола.
И Клюшкина, конечно, возненавидела фартуки и швейные машинки на всю свою жизнь. Даже когтистый Фредди Крюгер из кино не пугал ее тогда так, как Октябрина и ее любимое орудие труда - швейная машина “Чайка”.
Несчастный фартук в итоге был дошит силами швеи из местного ателье “Снегурочка”. Октябрина поставила ателье “Снегурочка” за работу слабый “трояк” и спокойно отбыла себе на пенсию.
И вот теперь они должны были идти к Октябрине Владиленовне Рукосуевой - исполнять нравственный долг.
Клюшкина помнила, что Октябрина - женщина не совсем одинокая. При ней проживала коза Маня. О козе Октябрина на уроках рассказывала подопечным много и увлеченно. Из этих козинных рассказов выходило так, что чудесная Маня была гораздо сообразительнее доброй половины учащихся. И что даже она, парнокопытная животина, легко бы справилась с пошивом несчастного фартука. В отличие, к примеру, от той же криворукой Клюшкиной.
Пошли к подшефной Рукосуевой втроем. Октябрина проживала в запутанном частном секторе. Лил дождь. Клюшкина, Ритка и тихий мальчик Миша таскались по этому частному сектору до самого вечера - выискивали обитель трудовички и ее козы. Дважды их облаяли собаки и один раз пристал пьяный и веселый мужчина. Он тоже хотел пойти отдавать нравственный долг - долго плелся за ними, пел песни про костры и детей рабочих, но потом куда-то исчез.
Дверь открыла Октябрина Владиленовна. Она была в домашнем пестром халате, похожая на обычную бабушку. Октябрина скептически осмотрела мнущуюся на пороге промокшую Клюшкину. Видимо, была уверена, что и пол она моет так, как шьет фартуки (и была, в общем-то, права). Поколение Октябрина впустила в дом и сразу обозначила план работы тимуровцев. Девочки очень быстро моют пол (почти ночь на дворе!), а тихий Миша притащит немного воды из колонки. Потом они скоренько хлебнут чаю с маковыми сушками и разойдутся довольные друг другом.
Пол мыла Ритка Горбатова - размазывала по углам пыль. Клюшкина ассистировала - ходила следом за Ритой с цинковым ведром и всюду высматривала швейную машинку “Чайка”. Пахло чесноком, козой, мазью для суставов и опасностью.
Мальчик Миша сразу убежал за водой, но где-то в итоге сгинул. Позже выяснилось, что коза Маня не пустила его в дом обратно. Выставила рога и насупилась. Миша немного постоял под дождем, а потом махнул рукой и ушел к себе домой.
В доме у подшефной трудовички всюду стояли фотографии мордатого мужика и белобрысой девочки. Мордатый мужик оказался любимым сыном Октябрины, а девочка - ее дорогой внучкой. Мордатый жил в Магадане и не баловал родительницу частыми визитами. Трудовичка за чаем с сушками много рассказывала про родственников, как до сей поры рассказывала им про сообразительную Маню.
Вышли тимуровцы от подшефной уже в глубокие сумерки. Октябрина дала им с собой карамелек, а коза Маня слегка поддела Клюшкину рогами под тощий зад. Наверное, она тоже не любила криворуких мастериц.
И больше они к Октябрине Владиленовне не ходили никогда.
А Клюшкину за отдачу нравственного долга наградили чудесной книгой про лесостепи Западной Сибири. “За участие в тимуровском движении. Ни шагу назад, ни шагу на месте! ”, - было красивым почерком написано на ее обложке.