Андрей Иванович Сергеев ненавидел своего начальника. Почему, он и сам не мог объяснить. «Ну и что?» – скажут многие, и будут правы: начальство вообще редко любят. Но ситуация усугублялась тем, что ненависть эта была взаимной. Бросить работу Сергеев не мог: он и так отдал компании более двадцати лет, да и возраст у него был, прямо скажем, не юношеский. Перспектив на уход начальника тоже не просматривалось, поскольку шеф его по совместительству был владельцем компании. Увольнять Сергеева он, тем не менее, не собирался, поскольку работник тот был опытный, дело своё знал отлично, и найти ему достойную замену было бы крайне сложно.
В общем, выхода из этой ситуации не было. Нет, конечно, выход есть всегда, но, как сказано в одной книге, это не значит, что выход этот находится вдалеке от кладбища. Неприязнь начальника к Андрею Ивановичу была столь же сильной и постоянной, сколь и необъяснимой. Ну не нравился ему Сергеев, и всё тут!
На каждом совещании бедный завотделом выступал в роли «пожилого мальчика для битья». Формы и методы для своих издёвок начальник выбирал самые иезуитские: мог походя высмеять одежду, походку, манеру держаться и даже выражение лица Андрея Ивановича, задавал ему бестактные вопросы и сам же на них отвечал, словом, постоянно выставлял Сергеева на всеобщее посмешище. Причём делал он всё это с милой улыбкой: постороннему человеку могло бы показаться, что он дружески подтрунивает над одним из старейших работников, но людям сведущим было понятно его истинное отношение к Сергееву.
Завотделом безумно страдал от нападок шефа, поскольку человеком он был незлобивым и добросовестным, работу свою любил и все неудачи принимал близко к сердцу, а из-за этого негласного противостояния страдал не только он сам, но и весь его отдел: самые лучшие заказы всегда пролетали мимо их небольшого коллектива; им же, как правило, доставалась лишь трудновыполнимая и плохо оплачиваемая работа.
С годами Сергеев постепенно смирился с мыслью о том, что придётся ему до самой пенсии терпеть такое отношение начальника, но обида острой занозой елозила в сердце, не давая покоя и отравляя жизнь. «Ну почему, почему он меня так ненавидит, что я ему сделал?» – вновь и вновь задавал себе вопрос Андрей Иванович, возвращаясь однажды тёплым июльским вечером домой после напряжённого трудового дня.
В тот день Сергеев шёл с работы пешком: ясная погода располагала к пешей прогулке, и он решил не отказывать себе в удовольствии размяться, благо жена на две недели уехала с внуками на дачу, и торопиться было некуда. Ленивое вечернее солнце клонилось к закату, расплавленным металлом разливаясь в тёмных окнах, рисуя на них фантастические узоры и настраивая мысли на философский лад. Медленно двигаясь по знакомым улочкам, Сергеев думал о своей жизни, о том, как странно и быстро промелькнула она, точно вереница пейзажей за окном бешено мчащегося поезда, и что в жизни этой мало что происходит, а ты всё надеешься и надеешься на чудесные перемены к лучшему.
Сегодня это странное ожидание чего-то нового бередило душу особенно сильно. «Жди перемен, жди перемен!» – оголтело чирикали шустрые воробьи на тротуаре, «жди перемен, жди перемен!» – беспокойно стучал где-то за домами вечный отбойный молоток дорожных рабочих. От набежавших мыслей Сергеева отвлёк чёрно-белый кот, внезапно перешедший ему дорогу, да так близко, что Сергееву пришлось резко остановиться, чтобы не наступить на него.
В том, что это был именно кот, не возникало абсолютно никаких сомнений: уверенной походкой этот наглец деловито-важно прошествовал мимо ошалевшего заведующего, и, чуть не задев его хвостом и не обратив на него внимания, торжественно скрылся в ближайшей подворотне. «Интересно, а если кот чёрно-белый, это к удаче или неудаче? – усмехнулся Сергеев. – И где же такие наглые твари обитают?»
Сам не зная отчего, он решил пойти за котом. Миновав мрачноватый арочный проход, он оказался в уютном зелёном дворике: сюда выходило несколько парадных, и лишь над одной дверью виднелась выведенная аккуратными вензелями чёрно-белая вывеска «Аурокоррекция», и ниже, мелким шрифтом: «Приводим отношения в порядок».
«Всё страннее и страннее, – сказал себе Сергеев и подошёл поближе. – Наверное, каждый человек хоть раз в жизни хотел бы найти того, кто привёл бы его отношения в порядок». Дверь была наполовину стеклянной, как в магазине, за стеклом виднелась табличка «открыто». Недолго думая, Сергеев вошёл. Раздался мелодичный звонок, и из бокового коридорчика появилась симпатичная девушка в светло-голубом медицинском халате.
– Здравствуйте, вы по записи? – с приветливой улыбкой спросила она.
– Нет, я здесь в первый раз, случайно зашёл… – начал мямлить смутившийся посетитель.
– Тогда вам к Герману Михайловичу. Подождите минутку, я проверю, свободен ли он! – и она упорхнула прежде, чем Сергеев успел что-либо возразить.
Оставшись один, он огляделся. Уютный холл отделан тёмным деревом, на подоконниках – какие-то вьющиеся растения, на стене – огромная картина в массивной золотой раме: на фоне чёрного звёздного неба изображён странный знак: лежащая лиловая восьмёрка с зубцами. Сергеев подумал о том, что такой картине как нельзя лучше подошло бы название «Шестерня бесконечности».
– Это знак, символизирующий смысл нашей работы, – внезапно услышал он мягкий баритон у себя за спиной.
Обернувшись, завотделом увидел благообразного седого мужчину очень импозантного вида: твидовый костюм сидел на нём просто идеально, накрахмаленный воротничок рубашки сиял белизной, а шёлковый галстук был такой безупречной расцветки, что его владельцу могли бы позавидовать даже члены английской королевской фамилии. Завершали эту живописную картину массивные очки в черепаховой оправе и чёрные лаковые туфли.
– Мы помогаем нашим клиентам устранить трения в отношениях с любым человеком, – пояснил незнакомец. – Простите великодушно, забыл представиться! Герман Михайлович Цайт, доктор аурологии, руководитель клиники аурокоррекции, – добавил он, прочитав немой вопрос в глазах посетителя.
– Вообще-то я случайно здесь… – опять было начал Сергеев.
– Нет, нет, никогда так не говорите! Это главная ошибка, которую допускают люди! – строго прервал его доктор. – В жизни не может быть ничего случайного! Раз вы здесь, значит, так и должно было произойти! А посему пожалуйте, сударь, в мой кабинет!
Сергеев чуть было не ответил ему «извольте-с», но вовремя сдержал себя, лишь оторопело кивнув. Герман Михайлович открыл массивную дубовую дверь с вычурной золотой табличкой «Цайт Г.М.», и они прошли в кабинет, похожий на офис какого-нибудь высокооплачиваемого адвоката: тёмные деревянные панели на стенах, картины в золочёных рамах, огромный, во всю стену, дубовый шкаф с множеством томов в кожаных переплётах. Единственным, что напоминало о «медицинском» характере этого помещения, был стоящий в углу странного вида агрегат, чем-то похожий на компьютерный томограф.
Цайт и Сергеев удобно расположились в мягких кожаных креслах, а бесшумно появившаяся секретарша принесла серебряный поднос с кофе.
– Итак, вкратце изложу суть, – сказал доктор, разливая кофе. – Основная причина многих наших проблем в том, что мы не можем наладить контакт даже с близкими людьми, с которыми мы вынуждены жить или работать бок о бок многие годы. Мы находимся в постоянном стрессе, а это разрушает нервную систему, подрывает здоровье, мешает карьерному росту, уничтожает семьи, и, в конечном счёте, делает существование невыносимым, укорачивая нашу и без того не очень длинную жизнь.
Зачастую невозможно назвать конкретные причины подобных межличностных противоречий, поэтому высоколобые умники из научных академических институтов придумали удобный термин – психологическая несовместимость, устранить которую практически невозможно. Можно лишь прервать все контакты с тем, кто вам несимпатичен. Но что делать, если общения невозможно избежать, и длится это годами и десятилетиями? В чём источник взаимной неприязни людей?
И мы нашли причину этой проблемы! Видели фотографию шестерёнки в холле? Шестерни не будут работать вместе, если их зубчики не совпадают. Точно так же и люди! Несовпадение «зубчиков» их энергетических оболочек приводит к необъяснимой враждебности и конфликтам! Почему, например, мы говорим, что людям необходимо «притереться» друг к другу? Именно поэтому!
– Скажите, доктор, значит ли это, что при долгом тесном общении двух людей в итоге они научатся ладить друг с другом? – спросил Сергеев.
– Абсолютно не факт! – отрезал Цайт. – Если различия в человеческих «шестерёнках» слишком велики, то ничего не выйдет!
– Значит, надежды нет?
– Не спешите, сейчас всё расскажу по порядку, – доктор в задумчивости потёр руки. – Дело в том, что у каждого человека есть множество энергетических биополей. Иногда такие поля называют аурой. Так вот, ауры эти тоже снабжены своего рода «шестерёнками», только здесь всё обстоит гораздо сложнее и тоньше. И если у двух человек ауры абсолютно не совпадают, то шансов наладить нормальные отношения практически нет. Вернее, не было до недавнего времени! То, что сделал наш коллектив – это настоящий прорыв и в медицине, и в психиатрии! Мы нашли способ коррекции человеческих «шестерёнок»! Вот он, первый в мире аурокорретор Цайта!
И он с гордостью указал на странный агрегат в углу.
– При помощи специального направленного воздействия на биополе мы проводим коррекцию, с тем чтобы привести энергетические «зубчики» нашего клиента в соответствие с аурой нужного человека. Видите, всё очень просто, но в то же время эффективно!
– И вы гарантируете успех? – с надеждой в голосе спросил Сергеев.
– Стопроцентной гарантии в медицине давать нельзя, а в нашей области и подавно, но результаты экспериментов весьма обнадёживают! – ответил Цайт. – Наши первые испытуемые остались очень довольны! И вы можете стать следующим, если захотите, конечно! По поводу стоимости не беспокойтесь: поскольку это новый проект, и мы только набираем клиентскую базу, то и цены у нас весьма символические.
И доктор назвал вполне приемлемую сумму. Если до этой минуты у Сергеева и были сомнения, то теперь он решился.
– Хорошо, Герман Михайлович! Я согласен! Что нужно делать? – решительно сказал заведующий отделом.
–Для начала сообщите мне данные человека, для налаживания взаимоотношений с которым вам нужна аурокоррекция.
Сергеев назвал имя, фамилию и отчество своего начальника, год его рождения и место работы. Цайт отдал данные секретарше, и примерно через полчаса та принесла флешку с информацией. Доктор вставил её в специальный компьютер, подключённый к аурокорректору, и нажал какую-то клавишу. Прибор замигал разноцветными лампочками. «Информация введена, корректор настроен и готов к работе», - объяснил Герман Михайлович. После этого он уложил Сергеева на выдвижной стол аппарата, что-то включил и попросил лежать неподвижно. Раздалось мерное гудение, продолжавшееся минут двадцать. Сергеев даже успел вздремнуть. Разбудил его голос доктора: « Всё в порядке, можно вставать». Завотделом встал, и, слегка пошатываясь спросонья, подошёл к Цайту.
– И что, теперь всё наладится? – спросил он.
– Обязательно, обязательно наладится – рассеянно ответил Герман Михайлович, что-то записывая в тонкую синюю папку. – Да вы не волнуйтесь, уже завтра увидите изменения.
И врач оказался прав: на следующий день Сергеев действительно заметил, что отношение к нему начальника стало совсем другим. Разительные перемены произошли буквально во всём: и разговаривать шеф с ним стал уважительно, как подобает со старшим по возрасту, и придирки свои бесконечные оставил, и главное, смотрел он теперь на завотделом будто бы другими глазами: по-доброму так смотрел, по-дружески.
Однажды он, проведя совещание, попросил Сергеева задержаться, и сказал ему тихо: «Иваныч (Сергеев аж вздрогнул, потому что шеф впервые назвал его по отчеству), ты уж прости, что я тебя так гнобил. Сам не знаю, что на меня нашло».
Через две недели приехала жена. Андрей Иваныч подготовился: навёл порядок в квартире, купил цветы, бутылку хорошего вина, накрыл стол. Эта традиция – отмечать встречу независимо от того, на какое время они расставались – появилась у них уже давно, он и не помнил когда.
А сегодня он был вдвойне счастлив, поскольку наладились отношения с начальником, и он хотел поскорее поделиться этим с женой. Но в этот раз что-то пошло не так: жена приехала явно не в духе, порядок в квартире не оценила, цветы словно не заметила, от вина отказалась, сославшись на головную боль, поужинала и легла спать. Сергеев списал всё это на плохое самочувствие и усталость с дороги.
Но на следующий день всё повторилось. И хотя внешне всё шло, как обычно, но что-то неуловимо изменилось в их отношениях. Андрей Иванович чувствовал, что чем-то раздражает жену, но не мог понять, чем. В её взгляде появился какой-то внутренний холод, они стали меньше общаться, говорили лишь на бытовые темы: что нужно купить, починить, наладить и т.д.
Так прошёл месяц, наступила осень, погода испортилась, они стали реже выходить из дома, и ситуация лишь ухудшилась. Жена стала обращать внимание на те недостатки Сергеева, которые раньше не замечала: то голову он почешет, то чихнёт слишком громко и невовремя, то следы грязные где-то оставит, то скажет невпопад.
Казалось, буквально всё в нём теперь её раздражало. Жизнь в их семье постепенно превращалась в настоящий ад. Задумался Андрей Иванович крепко, и в один из дней после работы ноги сами принесли его к знакомой вывеске «Аурокоррекция». Он боялся, что странное заведение исчезнет, как это обычно бывает в фантастических рассказах, но оно, к счастью, оказалось на месте, и уже через несколько минут он сидел в кабинете руководителя клиники. Услышав его сбивчивый рассказ, доктор только руками развёл.
– Да, дорогой мой, такое случается. Видимо, воздействуя на ваше биополе, мы не только привели в его в соответствие с аурой вашего начальника, но и попутно задели какие-то другие его сегменты, отвечающие за взаимоотношения в вашей семье. Это – побочный эффект, проявляется он довольно редко, но временами всё же такое случается! Я дал ему имя «Синдром Цайта», – скромно улыбнувшись, пояснил Герман Михайлович.
– Ну так проведите коррекцию ещё раз, доктор, давайте уже поскорее решим этот вопрос! – нетерпеливо перебил его Сергеев.
– Не всё так просто, – ответил Цайт. – Дело в том, что мы пока не умеем делать настройку сразу на несколько людей. Поэтому, если мы вновь изменим вашу ауру, то достигнутый результат будет сведён к нулю, и ваши отношения с начальником вновь вернутся в прежнее русло, а может быть, станут ещё хуже! Кроме того, мы пока не знаем, как такие частые вмешательства в биополе могут отразиться на душевном здоровье пациента!
– Вы имеете в виду, что прямо отсюда меня могут увезти в психиатрическую клинику? – отрешённо спросил Сергеев, и горькая усмешка мелькнула на лице его.
– Да, мой дорогой друг, именно это я и имею в виду, – вздохнул Цайт.
– И каковы шансы на успех? – всё с той же странной застывшей улыбкой поинтересовался завотделом.
– Пятьдесят на пятьдесят! – честно сказал Герман Михайлович.
Сергеев как-то странно дёрнул плечами, словно стряхивая с себя последние сомнения, и принял решение.
– Чем так жить, уж лучше в сумасшедший дом! – заявил он, рубанув рукой воздух. – Готовьте аппарат, доктор!
© Михаил Власов. 9.11.2021
#психология #рассказы #проза #фантастика #истории #аура #отношения