РЕКЛАМА
Александр Михайлович застыл у порога. Скупым жестом Сталин подозвал его к столу, на котором лежала карта Московской области.
- Вам сказал маршал Шапошников, что вы едете на Западный фронт в составе правительственной делегации?
- Так точно, и я уже собрался!
- Что надлежит вам делать? - Сталин скосил на генерала взгляд. - Все войска, которые оторвались от противника и которые отходят с запада, срочно отправляйте на рубеж Можайской линии. Организуйте там оборону, да так, чтобы враг не прошёл! Для этого делайте всё, что сочтёте нужным. Маршал Шапошников пошлёт в ваше распоряжение группу работников Генштаба и две колонны автомашин, на которых вы будете отвозить войска на Можайский рубеж. У кого не будет оружия - всем выдать!
Днём правительственная комиссия прибыла в штаб Западного фронта. Стояла непогода. Дул стылый ветер, небо всё в заплатах туч, казалось, вот-вот брызнет дождь. Прибывших встретил командующий фронтом генерал Конев, высокий, плечистый, с худощавым лицом и серыми цепкими глазами. Когда он рапортовал Молотову, голос его дрожал, как треснувшее стекло. Конев сразу насторожился: все, кто прибыл, поздоровались с ним за руку, а Молотов лишь кивнул и сразу удалился в отведённую для работы комиссии комнату. "Видно, головы мне не сносить", - грустно подумал генерал, и от этой мысли по телу пробежала дрожь.
- Иван Степанович, где ваша рабочая карта? - спросил Василевский. - Хочу посмотреть, где и как расположены войска фронта.
- Вот она, на столе...
Пока Василевский колдовал над картой, в штаб фронта прибыла колонна грузовиков, о чём ему доложил генерал Говоров.
- Твоя задача, Леонид Александрович, - сказал Василевский Говорову, с которым вместе учился в Академии Генштаба и которого хорошо знал, - принимать прибывающие сюда войска с фронта и из тыла, сажать их на машины и отправлять на Можайский рубеж!
- Усёк, Александр Михайлович! - улыбнулся Говоров. - А если у бойцов нет оружия, что делать?
- Тех, у кого нет оружия, отправлять в Особый отдел! - сказал Молотов.
- Наверняка это паникёры, трусы или дезертиры, и надо с ними разобраться, - сурово добавил Ворошилов.
Василевский смешался. И Молотов и Ворошилов поступают не так, как наказывал ему Сталин. В растерянности был и генерал Говоров.
- Данной мне властью как представителю Ставки и заместителю начальника Генштаба, - вдруг заговорил Василевский, - приказываю вам, генерал Говоров, бойцов и командиров, у которых не окажется оружия, вооружать и отправлять на Можайский рубеж! Он взглянул на Молотова: - Я понимаю вас, Вячеслав Михайлович, среди бойцов могут быть и дезертиры, но мы их отправляем не на курорт, а на передовую! Они кровью искупят свою вину!
- Вы много на себя берёте, - упрекнул его Ворошилов. - Я немедленно доложу об этом товарищу Сталину!
Он подошёл к столу, на котором стоял аппарат ВЧ, и попросил дежурного по связи соединить его с Верховным Главнокомандующим.
- Что у вас, Климент Ефремович? - отозвался Сталин.
Ворошилов объяснил ему, в чём дело:
- Я считаю, что генерал Василевский превысил свои полномочия. Бойцов, сбежавших от танков врага и бросивших своё оружие, надо отдавать под трибунал! Судить как предавших Родину, а он приказал вооружить их!
Сталин хмыкнул в трубку и тихо, но с яростью осведомился:
- А кто будет оборонять Можайскую линию? Ты? - И, не дождавшись, что ответит ему Ворошилов, сказал: - Где Молотов? Дай ему трубку!
- Слушаю тебя, Иосиф! - Молотов так сжал трубку, что побелели пальцы.
- Ты кто, заместитель Председателя ГКО или адъютант Ворошилова? - жёстко спросил Сталин. - Почему позволяешь ему разводить базар? Василевский выполняет мой приказ, а Ворошилов на виду у всех устраивает ему разнос!
- Понял, Иосиф, - тихо ответил Молотов. - Трубку Ворошилову дать?
- Пошёл он к чёрту, дилетант! - громче обычного произнёс вождь. - Я поговорю с ним в Кремле, когда вернётесь. - И Верховный положил трубку.
В штабе повисла напряжённая тишина, все смотрели на Климента Ефремовича, а тот пощипывал усы. Наконец он сказал:
- Товарищ Сталин, видно, не понял меня...
Василевский, взглянув на генерала Говорова, отрывисто бросил:
- Действуйте, как вам приказано!
- Слушаюсь! - Говоров взял под козырёк.
Пока комиссия работала в штабе Западного фронта, Василевский остро переживал случившееся, тем более что Ворошилова он уважал. Теперь ему открылась новая, доселе неизвестная грань в характере маршала - презрение к тем, кто оступился, не смог подавить в себе страх, который гнал их подальше от линии фронта. Это были молодые, необстрелянные парни, а рядом с ними не оказалось людей бывалых, которые помогли бы им выстоять.
Поздним вечером, когда на тёмном небе вспыхнули звёзды, Василевский наконец собрался отдохнуть. Весь день он мотался, ездил на Можайскую линию, дважды докладывал Сталину по ВЧ, как идёт формирование боевых частей. "Делайте всё, что считаете нужным", - вновь напомнил ему Верховный, и от этих слов у Александра Михайловича полегчало на душе. Хоть и жесток порой Сталин, но есть в нём теплота к людям. Василевский вошёл в штаб и, прежде чем лечь на нары, подошёл к комнате, где трудился член комиссии Ворошилов. На столе горела стеариновая свеча, маршал что-то писал. Александр Михайлович приоткрыл дверь:
- Товарищ маршал, кажется, я нагрубил вам, прошу меня извинить...