- Вот так, ещё попрыгай!.. - Взгляд Гали упал на письменный стол, на котором лежала какая-то книга. Она взяла её - роман Гончарова "Обрыв". Полистала книгу, из неё выпал листок. Галя подняла его и прочла про себя: "Дорогой Оскар, я очень скучаю по тебе; ты бы зашёл ко мне хоть на часик, - писала Даша. - Я давно хочу тебе открыть один секрет, да всё не решаюсь: а вдруг станешь презирать меня? И всё же ты должен знать правду! Оскар, Маша - твоя дочь..." Галя не могла больше читать, от этой неожиданной новости у неё будто что-то оборвалось, сдавило дыхание. "Вот муженёк что натворил, - выругала про себя Оскара. - Этого я ему не прощу!" Она положила листок в книгу. В голове стучало: "Как мне быть? Что делать?.."
В комнату вошла Даша, на ходу мешая ложечкой кашу в тарелке.
- Не плачет моя Маша? - спросила она.
- Да нет, она весело играет с мишкой. - Голос у Гали сорвался, и Даша это заметила.
- Чего ты?
- Пойду я, Даша, - грустно молвила Галя. - В ночь ухожу на дежурство в госпиталь. Перед операцией надо хоть немного поспать. Тот, кому буду делать операцию, очень тяжёлый. Почки у него барахлят...
Ушла Галя какая-то странная. Даша недоумевала: отчего та вдруг стала грустной? Она накормила дочь, искупала её и, уложив спать, уселась за письменный стол. Она развернула книгу, вынула из неё недописанное письмо и увидела, что оно помято. И тут же её пронзила догадка - письмо читала Галя! Теперь ей стало понятно, почему та так изменилась в лице. "Ну что ж, - подумала Даша, - если прочла, значит, скорее наступит развязка. Или она уйдёт от Оскара, или Оскар уйдёт от неё. Что будет, то будет!"
Даша дописала письмо и вложила его в конверт. Утром она бросит его в почтовый ящик. Если завтра Оскар вернётся с фронта, письмо откроет ему Дашину тайну и он будет знать, что кроме сына Петра у него есть дочь Маша. От этой мысли у Даши тревожно забилось сердце. Что будет? Как он воспримет всё это?..
Галя вернулась домой, с трудом открыла дверь и вошла в комнату. Бледность с её щёк не сошла, лицо было каким-то неживым. Подошла к дивану и рухнула на него не раздеваясь. Из глаз брызнули слёзы, и такой жар возник в груди, что ей тяжело было шевельнуться. В голове суматошно билась мысль - Оскар предал её! Что делать? Пока ей было ясно одно: после того что случилось, Оскар ей не муж и жить с ним под одной крышей она не будет!
И всё же - что делать? И вдруг её обожгла мысль - уйти на фронт. В больнице врачи-коллеги агитировали её податься в народное ополчение, но она отказалась. "А вот теперь поеду на фронт и мужу об этом не скажу!" - твёрдо решила она. Встала с дивана, вытерла на щеках слёзы и, глядя на себя в зеркало, произнесла вслух:
- Не горюй, Галя, у тебя есть сын, он любит тебя больше всех на свете!
Обессиленная и притихшая, она до глубокой ночи лежала на диване, но сон к ней никак не шёл. Одолевали разные мысли, и одна из них особенно терзала её: как поступит военком, когда завтра утром она придёт к нему с просьбой отправить её на фронт? Она была с ним знакома, и всё же... Неужели он откажет?
Уснула она на рассвете. Разбудил её громкий стук в дверь. Набросив халат, она вышла в коридор.
- Кто тут?
- Это я, Галюша...
"Оскар! - отчего-то вдруг испугалась она. - Какого чёрта он заявился? Сидел бы в своей редакции..." Она открыла ему дверь.
- Ты что, спала? - спросил Оскар, проходя в комнату.
- Да...
- А я вернулся с фронта. - Он снял шинель и повесил её на вешалку. - Ездил с командующим фронтом Георгием Жуковым на передний край, и нас обстреляли немцы. Мина взорвалась рядом с машиной...
Оскар стал пить чай. Неожиданно ему позвонил главный редактор и попросил прийти в редакцию.
- Дело тут есть одно, и без вас нам его не решить...
Кальвин допил чай, оделся и, уходя, заглянул в спальню. Галя сидела на диване и заплетала волосы. Лицо её было грустным.
- Меня зачем-то вызывает главный редактор, - сухо сказал он. - Я тебе нужен?
- Когда вернёшься? - спросила жена.
- Сам ещё не знаю, но, видимо, к вечеру, если снова не уеду на фронт.
В кабинете главного редактора Кальвин увидел писателя Алексея Николаевича Толстого. Он уже бывал на даче у знаменитого писателя, и тот всегда принимал его радушно, даже делился своими творческими планами.
- Вам передавал привет с фронта генерал Конев, Алексей Николаевич, - произнёс Оскар, поздоровавшись с писателем. - Ему пришлась по душе ваша статья "Армия героев". Просил вас написать ещё что-то в таком духе. Бойцы, сказал он, зачитываются вашими статьями...
- Спасибо за добрую весть, - мягко улыбнулся Толстой.
- Оскар Петрович, - заговорил главный редактор, - я попросил Алексея Николаевича написать для газеты статью о зверствах немецких фашистов под Москвой. Но ему нужны факты, рассказы тех, кто побывал в застенках врага, свидетельства очевидцев. Не сумели бы вы собрать такой материал?
- Я готов это сделать! - быстро ответил Кальвин.
- Это было бы здорово! - одобрительно отозвался Толстой. - Кроме свидетельств наших бойцов, мирных жителей, не смогли бы вы достать письма немцев к себе на родину, в которых они хвалятся тем, что жестоко расправляются с советскими людьми? Хотя бы два-три письма.
- Есть такие письма в армейских штабах, привезу их вам, - заверил Кальвин.
- Оскар Петрович, оформляйте себе командировку, а мы ещё поговорим с Алексеем Николаевичем, - сказал главный редактор.
- Есть, понял! - И Кальвин вышел.
Два дня провёл Кальвин на фронте. Он собрал для Толстого богатый материал о зверствах фашистов на оккупированной территории, помогли ему в этом деле разведчики. Документы он отвёз писателю в Барвиху. Толстой встретил его радушно, усадил рядом и стал с интересом знакомиться со свидетельствами тех, кто испытал на себе "гуманность" фашистов.
- Это как раз то, что мне надо, - заявил Толстой и поблагодарил Кальвина за помощь.
- Я рад, что хоть в чём-то помог вам, Алексей Николаевич, - ответил Кальвин. - А то, что вы на высоком накале напишете статью, ничуть не сомневаюсь. У вас талант большого художника.
- Спасибо, голубчик, за добрые слова, - смутился Толстой.
Пока они беседовали, жена писателя Людмила Ильинична накрыла на стол.
- Прошу вас, Оскар Петрович, с нами отобедать! - звонко сказала она. На её лице появилась улыбка, а глаза блестели. - Алексей Николаевич рвётся на фронт, хочет своими глазами увидеть, как сражаются наши бойцы. Но я решительно возражаю против его поездки: мало ли что может случиться на фронте! Там рвутся мины, снаряды, кругом свистят пули, осколки. Один наш знакомый полковник рассказывал, что делается на переднем крае... Нет, Алексей, я тебя на фронт не пущу!
Толстой, глядя на Кальвина, пояснил:
- Она у меня построже военного коменданта - отдаст распоряжение, и я никуда без неё ни шагу! - Он усмехнулся. - Даже когда еду в "Красную Звезду", она сопровождает меня.
Жена подала голос:
- Ты ещё напишешь не одну книгу, и я бы не хотела, чтобы твои замыслы оборвались...
После обеда Толстой сказал Кальвину:
- Ну, а теперь, голубчик, пойдёмте ко мне в кабинет и вы расскажете мне, как сражаются наши бойцы. Немец не захватит столицу?
- Что вы, Алексей Николаевич! - воскликнул Кальвин, поднимаясь из-за стола. - Москвы им не видать как своих ушей! Мне понравилось, как на этот вопрос ответил командующий 16-й армией генерал Рокоссовский: "Немцы, подобно стае борзых, бросились на Москву, но о нашу оборону они поломали себе зубы и теперь скулят, как те псы!"
- Я слышал о Рокоссовском; говорят, есть у него талант и бьёт он врага крепко, не так ли? - Толстой в упор взглянул на Кальвина.
- Он прочно держит оборону, и действиями его армии товарищ Сталин доволен...
Вернулся Кальвин домой поздно. Позвонил, но ему никто не ответил. Тогда он своим ключом открыл дверь и вошёл в комнату. Включил свет и на столе увидел записку. Взял её и прочёл.
"Оскар, я уехала на фронт, - писала жена. - С трудом мне удалось убедить военкома в том, что моё место, место врача, там, где нашим раненым бойцам надо оказывать помощь. Уехала я воинским эшелоном. У меня к тебе единственная просьба - береги сына. Петя очень горяч, он рвётся на фронт, и я не уверена, что он не добьётся своего.
Прости, если в нашей совместной жизни я чем-либо обидела тебя. Кажется, я излишне была ревнива. Теперь я поняла, что поступала глупо. Будь счастлив. Галина".
Щемящее чувство охватило Оскара. Отчего вдруг она уехала на фронт? Что случилось? Ведь совсем недавно Галю агитировали на работе пойти в народное ополчение, но она отказалась. И неожиданно решилась.
"Я найду, в каком она медсанбате, и всё выясню, - решил Оскар. - И поможет мне в этом деле военком..."
С утра Кальвин редактировал статью, в это время ему и позвонил Василевский.
- Оскар, беда! - крикнул он в трубку. - Твоя жена в госпитале. Её доставили с фронта. Под Волоколамском её тяжело ранило. В медсанбат угодил снаряд... Торопись, её собираются оперировать... Кто мне звонил? Начальник госпиталя. Ты едешь?
- Немедленно! А тебе, Саша, спасибо за звонок. Да, ты своих отправил в эвакуацию?
- Они уже где-то под Челябинском, - ответил Александр Михайлович.
- Хотел поговорить с тобой о брате Азаре, но потом... Будь здоров!
Добрался до Красногорска Кальвин быстро: на шоссе снега почти не было и редакционная "эмка" бежала прытко. Въехали во двор госпиталя. Предъявив часовому своё корреспондентское удостоверение, Оскар зашёл к военврачу.
- Я приехал к Галине Сергеевне Кальвиной...