В предыдущей статье я писал о том, как совершил залет залетов во время моей армейской службы, а точнее о том, как пробил хвостовую часть самолёта ЛИ 2. А теперь хочу рассказать, что было дальше.
А дальше по итогам моего залета состоялось общее собрание гарнизона. Надо сказать, что в гарнизоне у нас было пять частей, моя часть - эскадрилья, затем часть, солдаты которой жили с нами в одной казарме, они занимались техническим обслуживанием вертолетов, потом рота обслуживания - это вспомогательные службы аэродрома, заправщики самолётов, осветители взлетной полосы и так далее, строительная часть- в народе стройбат и артиллеристы, солдаты которые служили на складах со снарядами. И вот всю эту массу народа собрали в самом большом здании гарнизона - в кинотеатре. Меня поставили на сцену, как гвоздь программы. На сцене за столом сидел также весь командный состав нашей части. Как только меня не склоняли, чего только не говорили. На моём примере показали, каким не должен быть настоящий солдат. За те пару часов, что шло собрание, я менял цвет своего лица несколько раз, то оно становилось ярко красным, а уши аж горели огнём, то его покрывала смертельная бледность, и так по кругу несколько раз. Я думаю, что в тот момент у меня был вид глубоко кающегося грешника, осознавшего всю глубину своего падения. В те мгновения мне хотелось убежать далеко, далеко со сцены и забиться куда нибудь в угол.
Но всему рано или поздно приходит конец, закончилось и собрание. Его итогом стало то ,что помимо меня, вину возложили и на моего командира группы - лейтенанта. Ему должны были в скором времени присвоить очередное воинское звание, но благодаря мне не присвоили. И вот на следующий день, когда я пришёл на аэродром, он вызвал меня к себе. Не буду пересказывать нашу с ним милую беседу, только скажу, что ее итогом стало то, что в течении ближайших нескольких месяцев я шуршал как электровеник. Особенно мне запомнились моменты, когда зимой, при устойчивой минусовой температуре, весь личный состав нашей группы заходил периодически греться в технический домик аэродрома, я же такой привилегии был лишен. Вместо этого я занимался промывкой мелких запасных частей самолёта в керосине. Занятие я вам скажу не из приятных, но я не держал никогда зла на моего командира, его тоже можно было понять, ведь из- за какого-то расп.....яя , его лишили очередного воинского звания. Кстати, после этого случая, за мной прочно закрепилась данная кличка в рядах офицеров и прапорщиков, но я не обижался, обижаться было бы глупо.
Ну а моему командиру было поручено восстановить пробитый мной самолёта, на это у него ушло не мало времени, примерно две недели. По несколько часом в день он колдовал над пробитым мною хвостом. В результате мой косяк был исправлен. Ну а полковник, который любил летать на этом самолёте, так и не поднял его больше в воздух, наверное он опасался, что хвост самолета хоть и починили, но рисковать не стоило, ведь целостность самолета все равно была нарушена и в воздухе могло случиться все что угодно. Примерно через 7-8 месяцев, после описанных событий, самолёт благополучно списали. Через пол года моему командиру все таки присвоили очередное воинское звание и он сменил гнев на милость, даже приводил меня в пример молодым солдатам. А за мной до конца моей службы так и закрепилось почетное прозвище расп....яй.