Отгремела первомайская демонстрация, отцвела черёмуха, ударили заморозки. Божена шла по траве, и ей казалось, что под ногами чья-то седая голова — былинки серебрились от инея. В сумке через плечо лежала книга, завёрнутая в тряпицу. Ещё дома, у зеркала, Божена приподняла сумку, охнула и закусила губу: может, ну его, может не нести никуда? Но дома такие вещи хранить опасно. Такие вещи сами притягивают неприятности. Уж это-то она знала.
Здание университета казалось янтарным в свете зари. Божена сбавила шаг, стянула сумку, опустила её на дорогу, крепко держа за ремешок. Лепнина на портике главного корпуса, казалось, ожила: фигуры задвигались и начали насмешливо тыкать в неё пальцем, по колоннам словно побежал электрический ток, а стёкла стали совсем прозрачными, будто веки поднялись, будто исполин ожил, стряхнул многолетнее оцепенение, и тогда… Божена ударила себя по щеке. Не сметь, не сметь думать о таком! Вообще ни о чём не думать, пока рядом книга.
В такую рань до охраны не достучаться, а консьержки спят. Это и хорошо. Андрей, наверное, уже заждался. В девятой аудитории обвалился кусок потолка, и теперь там шёл ремонт. Только найди дураков, которые будут работать в такую рань.
Где Андрей научился отпирать закрытые двери, Божена старалась не думать.
Так и есть, стоило ей подойти к окнам и тихонько свистнуть, створка приоткрылась.
— Залезай живей, пока не засекли, — прохрипел Андрей, отвернулся, закашлялся.
— Опять ночью песни орал? — подкусила его Божена, передавая сумку.
— Язва. Ничего себе, — буркнул парень, принимая ношу. — Там кирпичи что ли?
— Помолчи! Помоги лучше…
— Недотёпа!
Божена перелезла через подоконник и с досадой посмотрела на ободранную коленку.
— Кто тебе доктор, — проворчал Андрей, — если таскаешься в юбках? Знала ведь, что здесь ремонт. На вот, — он протянул носовой платок.
— Надо же, — фыркнула Божена. — Да ты прямо кавалер.
— Божка, кончай язвить. Показывай уже своё сокровище.
Она зло зыркнула на парня и открыла сумку. Хуже «Божки» может быть только «Божия коровка». Никогда родителям не простит, что такое имя дали.
Андрей притащил два стула.
— Ты, главное, у окна не светись. Отойди, тебе говорят! Двигай в угол. Что, никогда яблок не воровала?
— Никогда! — вскинула подбородок Божена.
— Да-да, я и забыл, что ты божий чело… — Андрей осёкся, увидев, что было завёрнуто в тряпицу. — Откуда она у тебя?
— Дрон, пообещай мне…
— Да обещаю, обещаю. Что это такое и как оно к тебе попало?
От весельчака Дрюни не осталось и следа. Божене передался его страх, она схватила книжку, как пушинку, и прижала к груди.
— Ты чего? — растерялся Андрей.
— Это… это моё! — стала задыхаться Божена. — Моё, ясно? Книжка ничего тебе плохого не сделала!
— Ладно, ладно… Я верю. — Андрей сел на стул, чувствуя, что ноги не держат. Когда лез в драку, где пятеро друзей были против пятнадцати, не дрожал, а тут…
Божена тоже села. Опустила книгу на колени. Руки повисли, как плети.
— Прости, — она виновато посмотрела на друга. — Хочешь… — закусила губу, но потом твёрдо закончила: — Хочешь посмотреть?
— Давай, — кивнул Андрей без особого энтузиазма. — Тебе её не подкинули хоть?
— Нет! Нет, конечно, — с жаром ответила Божена. — Это… это подарок.
— Угу. Подарок, — хмыкнул Андрей, принимая на руки семь кило. — С таким подарком и руки накачаешь. Медь! — цокнул он языком, гладя блестящий переплёт. Открыл книгу, нахмурился: — Слушай, но это же… ерунда какая-то! Кто будет делать из листов меди — книгу? И выгравировывать события года на каждом. Так, погоди, всё начинается с 1920-ого…
— Ну да, с года моего рождения, — кивнула Божена. Ей так хотелось, чтобы Андрей сам обо всё догадался, но не подталкивать его она не могла.
Андрей провёл рукой по странице, и даже его загрубевшая кожа почувствовала тепло и характерную шероховатость строк. Он открыл последнюю страницу — 1995 год, — затем примерился к середине, распахнул книгу и похолодел.
— Это что ещё за хрень?! — вскочил со стула и с отвращением швырнул книгу в кучу тряпья на полу.
— Дрон! — взвилась на ноги Божена.
— Германия не нападёт на нас! Так сказал Сталин!
— Дрон, посмотри 39-й, там всё совпадает!
— Не буду я ничего смотреть! Ты представляешь, что будет, если кто-то… — его голос упал до шёпота, — если о книге узнают они.
— Дрон, ты не понимаешь…
Но он не дал ей договорить.
— Это ты не понимаешь. А я видел. Ясно? Был — и нету. Раз! — и всё. Так что я забираю её, и дело с концом.
— Дрон!
— Я сказал, забираю. И переплавлю к чёртовой матери! Ты мне живой нужна.
Андрей хотел что-то добавить, но запнулся и покраснел. А Божена подошла, погладила его по щеке и тихо-тихо сказала:
— Не выйдет.
«Ещё как выйдет!» — хотел рыкнуть Андрей, но не смог. А Божена гладила его по щеке, по проклюнувшейся щетине, убирала волосы, прилипшие к потному лбу, и смотрела на него так, как никто ещё не смотрел. И Андрей вспомнил, что где-то всё же видел такое выражение глаз. А когда понял, где видел, вздрогнул. Его бабушка прятала в подполе икону Божьей матери. Икона была чудная: нарисованы были только лица Марии и Иисуса и их руки, остальное же — нимбы и одеяния — ажурное серебро. Эта воздушная красота покоилась в раме со стеклянной крышкой. И икону бабушка тоже заворачивала в белую тряпицу…
— Не выйдет, Андрюша,— повторила Божена. — Не получится. Нельзя так. Но я тебе кое-что покажу. Ты только не выдавай меня, ладно? Поклянись, что не выдашь!
Андрей только и мог, что кивнуть.
— Смотри…
И Божена раскрыла книгу на 45-ом годе, послюнявила палец и провела по верхней строчке. Строчка исчезла.
Андрей во второй раз за утро почувствовал, как ноги становятся ватными.
— Мы победим. Ты мне веришь? Дрон, веришь?
Лицо Божены становилось всё мягче, оно будто светилось изнутри, и Андрей почти что видел, как ажурное серебро ложится на плечи его подруги, как охватывает голову, как всё её тело превращается в мягкий мерцающий кокон. Андрей закрыл глаза рукой. Отошёл на шаг. Ещё на шаг. Прижался спиной к стене.
— Дрон?..
А книга лежала в тряпице на ветхой парте, и строительная пыль серебрила столешницу.
— Ты мне нужна, — сказал он, отводя глаза от книги, и упрямо повторил: — Ты мне нужна живой.
— Ты что задумал?.. — нахмурилась Божена, и ажурная серебряная взвесь, которая всё ещё будто окутывала её, стала чернеть.
И Андрей понял, что прав. Схватил книгу, рванул к окну и перемахнул через подоконник.
---
© vija.txt, Яндекс.Дзен
Если хотите взять текст на другой ресурс, то спросите моё разрешение.