Заболев от чрезмерного напряжения фабричной работы, Эмма Голдман вернулась в Рочестер, где оставалась до августа 1889 года, после чего переехала в Нью-Йорк, место самого важного этапа своей жизни. Сейчас ей было двадцать лет. Черты лица, бледные от страдания, большие глаза, полные сострадания, приветствуют ее в изображенном подобии тех дней. Ее волосы, как это принято у русских студенток, коротко подстрижены, давая волю сильному лбу.
Это героическая эпоха воинствующего анархизма. Не по дням, а по часам движение росло во всех странах. Несмотря на самые жестокие преследования со стороны правительства, ряды новообращенных пополняются. Пропаганда носит почти исключительно секретный характер. Репрессивные меры правительства толкают последователей новой философии к конспиративным методам. Тысячи жертв попадают в руки властей и томятся в тюрьмах. Но ничто не может остановить растущий прилив энтузиазма, самопожертвования и преданности Делу. Усилия таких учителей, как Питер Кропоткин, Луиза Мишель, Элизе Реклус и других, вдохновляют преданных с еще большей энергией.
Неизбежен разрыв с социалистами, которые пожертвовали идеей свободы и приняли государство и политику. Борьба ожесточенна, фракции непримиримы. Эта борьба идет не только между анархистами и социалистами; она также находит свое эхо в анархистских группах. Теоретические разногласия и личные разногласия приводят к раздорам и ожесточенной вражде. Антисоциалистическое законодательство Германии и Австрии заставило тысячи социалистов и анархистов пересечь моря в поисках убежища в Америке. Джон Мост, потеряв свое место в рейхстаге, в конце концов был вынужден покинуть родную землю и уехал в Лондон. Там, продвинувшись к анархизму, он полностью вышел из Социал-демократической партии. Позже, приехав в Америку, он продолжил издание "ФРАЙХАЙТА" в Нью-Йорке и развил большую активность среди немецких рабочих.
Когда Эмма Голдман прибыла в Нью-Йорк в 1889 году, она не испытывала особых трудностей в общении с активными анархистами. Собрания анархистов были почти ежедневным явлением. Первым лектором, которого она услышала на анархистской платформе, был доктор А. Солотаров. Большое значение для ее будущего развития имело ее знакомство с Джоном Мостом, который оказал огромное влияние на младшие элементы. Его страстное красноречие, неутомимая энергия и преследования, которым он подвергся за это Дело, - все это вместе взятое приводило товарищей в восторг. Именно в этот период она познакомилась с Александром Беркманом, дружба с которым сыграла важную роль на протяжении всей ее жизни. Ее таланты оратора не могли долго оставаться в безвестности. Огонь энтузиазма увлек ее к публичной платформе. Воодушевленная своими друзьями, она начала участвовать в качестве оратора на немецком и идише на собраниях анархистов. Вскоре последовал краткий тур волнения, который довел ее до Кливленда. Со всей силой и серьезностью своей души она теперь бросилась в пропаганду анархистских идей. Начался страстный период ее жизни. Постоянно работая в потовых мастерских, пламенный молодой оратор был в то же время очень активен в качестве агитатора и участвовал в различных трудовых баталиях, в частности в великой забастовке гардеробщиков в 1889 году, возглавляемой профессором Гарсайдом и Джозефом Барондессом.
Год спустя Эмма Голдман была делегатом на конференции анархистов в Нью-Йорке. Она была избрана в Исполнительный комитет, но позже сняла свою кандидатуру из-за разногласий по тактическим вопросам. Идеи немецкоязычных анархистов в то время еще не прояснились. Некоторые все еще верили в парламентские методы, подавляющее большинство из которых были приверженцами сильного централизма. Эти разногласия во мнениях относительно тактики привели в 1891 году к разрыву с Джоном Мостом. Эмма Голдман, Александр Беркман и другие товарищи присоединились к группе "АВТОНОМИЯ", в которой Джозеф Пекерт, Отто Ринке и Клаус Тиммерманн играли активную роль. Ожесточенные споры, последовавшие за этим отделением, прекратились только со смертью Большинства в 1906 году.
Отличным источником вдохновения для Эммы Голдман оказались русские революционеры, которые были связаны в группу "ЗНАМЯ". Гольденберг, Солотаров, Заметкин, Миллер, Каган, поэт Эдельштадт, Иван фон Шевич, муж Элен фон Раковица и редактор "ФОЛЬКСЦАЙТУНГ", и многие другие русские эмигранты, некоторые из которых все еще живы, были членами этой группы. Именно в это время Эмма Голдман познакомилась с Робертом Рейтцелем, немецко-американским Гейне, который оказал большое влияние на ее развитие. Через него она познакомилась с лучшими писателями современной литературы, и завязавшаяся таким образом дружба продолжалась до смерти Рейтцеля в 1898 году.
Рабочее движение Америки не утонуло в Чикагской бойне; убийство анархистов не принесло мира жадному до прибыли капиталисту. Борьба за восьмичасовой рабочий день продолжалась. В 1892 году в Питтсбурге вспыхнула великая забастовка. Борьба на ферме, поражение Пинкертонов, появление милиции, подавление забастовщиков и полный триумф реакции-это вопросы сравнительно недавней истории. Потрясенный до глубины души ужасными событиями на месте войны, Александр Беркман решил пожертвовать своей жизнью во имя Дела и таким образом преподать наглядный урок наемным рабам Америки об активной анархистской солидарности с трудом. Его нападение на Фрика, Гесслера из Питтсбурга, провалилось, и двадцатидвухлетний юноша был обречен на двадцатидвухлетнюю смерть в тюрьме. Буржуазия, которая десятилетиями превозносила и восхваляла тираноубийство, теперь была полна ужасной ярости. Капиталистическая пресса организовала систематическую кампанию клеветы и искажения фактов против анархистов. Полиция приложила все усилия, чтобы привлечь Эмму Голдман к деянию Александра Беркмана. Агитатора, которого боялись, нужно было заставить замолчать во что бы то ни стало. Только благодаря обстоятельствам ее пребывания в Нью-Йорке она избежала лап закона. Это было аналогичное обстоятельство, которое девять лет спустя, во время инцидента с Маккинли, сыграло важную роль в сохранении ее свободы. Почти невероятно, с каким количеством глупости, низости и подлости журналисты того периода пытались сокрушить анархиста. Нужно внимательно изучить газетные материалы, чтобы осознать чудовищность обвинений и клеветы. Было бы трудно изобразить душевные муки, которые испытывала Эмма Голдман в те дни. Преследования капиталистической прессы должны были переноситься анархистом с относительным хладнокровием; но нападения со стороны собственных рядов были гораздо более болезненными и невыносимыми. Поступок Беркмана был подвергнут резкой критике большинством и некоторыми его последователями из числа немецких и еврейских анархистов. Последовали резкие обвинения и взаимные обвинения на публичных собраниях и частных собраниях. Преследуемая со всех сторон, как из-за того, что она защищала Беркмана и его поступок, так и из-за своей революционной деятельности, Эмма Голдман подвергалась преследованиям даже до такой степени, что не могла найти убежище. Слишком гордая, чтобы искать безопасности в отрицании своей личности, она предпочла проводить ночи в общественных парках, а не подвергать своих друзей опасности или досаде своими визитами. И без того горькая чаша была переполнена попыткой самоубийства молодого товарища, который жил в одной квартире с Эммой Голдман, Александром Беркманом и общим другом-художником.