От более общих вопросов, рассмотренных в четырех последних статьях, я перехожу к более конкретному рассмотрению нескольких частей правительства. Я начну с Палаты представителей. Первое мнение, которое следует принять в отношении этой части правительства, касается квалификации избирателей и избранных. Те из первых должны быть такими же, как и у избирателей наиболее многочисленной ветви законодательных органов штатов.
Определение избирательного права очень справедливо рассматривается как основополагающая статья республиканского правительства. Поэтому конвенция обязана определить и закрепить это право в Конституции. Оставлять его открытым для случайного регулирования Конгресса было бы неправильно по только что упомянутой причине. Передать его на законодательное усмотрение штатов было бы неправильно по той же причине; и по той дополнительной причине, что это сделало бы слишком зависимой от правительств штатов ту ветвь федерального правительства, которая должна зависеть только от народа. Сведение различных квалификаций в разных штатах к одному единообразному правилу, вероятно, было бы столь же неудовлетворительным для некоторых государств, как и для конвенции. Поэтому положение, содержащееся в конвенции, представляется наилучшим из того, что они могут предложить.
Он должен быть удовлетворительным для каждого государства, поскольку он соответствует стандарту, уже установленному или который может быть установлен самим государством. Это будет безопасно для Соединенных Штатов, потому что, будучи закреплено конституциями штатов, оно не подлежит изменению правительствами штатов, и нельзя опасаться, что жители Штатов изменят эту часть своих конституций таким образом, чтобы ограничить права, закрепленные за ними федеральной конституцией. Квалификация избранных, менее тщательно и должным образом определенная конституциями штатов и в то же время более подверженная единообразию, была очень должным образом рассмотрена и регламентирована конвенцией. Представитель Соединенных Штатов должен быть в возрасте двадцати пяти лет; должен быть семь лет гражданином Соединенных Штатов; должен на момент своего избрания быть жителем штата, который он должен представлять; и во время своей службы не должен занимать никаких должностей в Соединенных Штатах. В соответствии с этими разумными ограничениями двери этой части федерального правительства открыты для всех, независимо от того, являются ли они уроженцами или приемными, молодыми или старыми, и независимо от бедности или богатства или какой-либо конкретной религиозной веры. Срок, на который должны быть избраны представители, подпадает под второе мнение, которое может быть принято этой ветвью. Чтобы принять решение о целесообразности этой статьи, необходимо рассмотреть два вопроса: во-первых, будут ли в этом случае выборы, проводимые раз в два года, безопасными; во-вторых, будут ли они необходимыми или полезными. Первый. Поскольку для свободы крайне важно, чтобы правительство в целом имело общие интересы с народом, поэтому особенно важно, чтобы рассматриваемая ветвь власти находилась в непосредственной зависимости от народа и испытывала к нему глубокую симпатию. Частые выборы, несомненно, являются единственной политикой, с помощью которой эта зависимость и симпатия могут быть эффективно обеспечены. Но какая конкретная степень частоты может быть абсолютно необходимой для этой цели, по-видимому, не поддается какому-либо точному расчету и должна зависеть от множества обстоятельств, с которыми она может быть связана. Давайте обратимся к опыту, руководству, которому всегда следует следовать, когда его можно найти. Схема представительства как замена личной встречи граждан, будучи в лучшем случае, но очень несовершенно известной древнему государству, только в более современные времена мы должны ожидать поучительных примеров. И даже здесь, чтобы избежать слишком расплывчатого и расплывчатого исследования, будет уместно ограничиться несколькими наиболее известными примерами, которые имеют наибольшую аналогию с нашим конкретным случаем. Первое, к чему следует применить этот характер, - это Палата общин Великобритании. История этой ветви английской конституции, предшествовавшая дате Великой Хартии вольностей, слишком туманна, чтобы давать какие-либо указания. Само его существование было поставлено под сомнение политическими антикварами. Самые ранние записи последующих лет доказывают, что парламенты должны были заседать только каждый год, а не что они должны были ИЗБИРАТЬСЯ каждый год. И даже эти ежегодные сессии были настолько оставлены на усмотрение монарха, что под различными предлогами королевские амбиции часто устраивали очень долгие и опасные перерывы. Чтобы исправить эту жалобу, в правление Карла II было предусмотрено законом , что перерывы не должны длиться более трех лет. После восшествия на престол Вильгельма III, когда в правительстве произошла революция, эта тема была еще более серьезно возобновлена, и было объявлено, что среди основных прав народа следует почаще созывать парламенты. В другом уставе, принятом несколько лет спустя в то же царствование, термин “часто”, который указывал на трехгодичный период, установленный во времена Карла II., сокращен до точного значения, поскольку прямо установлено, что новый парламент должен быть созван в течение трех лет после прекращения первого. Хорошо известно, что последнее изменение, с трех до семи лет, было внесено довольно рано в нынешнем столетии, в связи с тревогой за ганноверскую преемственность. Из этих фактов следует, что наибольшая частота выборов, которая была сочтена необходимой в этом королевстве для привязки представителей к их избирателям, не превышает их трехгодичного возвращения. И если мы можем утверждать, исходя из степени свободы, сохраняемой даже при семилетних выборах, и всех других порочных составляющих парламентской конституции, мы не можем сомневаться в том, что сокращение срока с семи до трех лет с другими необходимыми реформами настолько расширило бы влияние народа на его представителей, что убедило бы нас в том, что двухгодичные выборы в рамках федеральной системы не могут быть опасными для необходимой зависимости Палаты представителей от их избирателей. Выборы в Ирландии до недавнего времени регулировались исключительно по усмотрению короны и редко повторялись, за исключением вступления на престол нового принца или какого-либо другого случайного события. Парламент, который начался с Георга II. продолжалось на протяжении всего его правления, длившегося около тридцати пяти лет. Единственная зависимость представителей от народа состояла в праве последнего периодически заполнять вакансии путем избрания новых членов и в возможности какого-либо события, которое могло бы привести к всеобщим новым выборам.
Способность ирландского парламента также поддерживать права своих избирателей, насколько это возможно, была чрезвычайно ограничена контролем короны над предметами их обсуждения. В последнее время эти оковы, если я не ошибаюсь, были разорваны; и, кроме того, были учреждены восьмилетние парламенты. Какой эффект может произвести эта частичная реформа, следует оставить на усмотрение дальнейшего опыта. Пример Ирландии, с этой точки зрения, может пролить очень мало света на этот вопрос. Насколько мы можем сделать из этого какой-либо вывод, должно быть, что если бы народ этой страны смог при всех этих неблагоприятных условиях сохранить какую-либо свободу, преимущество проводимых раз в два года выборов обеспечило бы ему любую степень свободы, которая могла бы зависеть от надлежащей связи между их представителями и ими самими. Давайте перенесем наши расспросы поближе к дому. Пример этих государств, когда британские колонии, требует особого внимания, в то же время он настолько хорошо известен, что о нем мало что нужно говорить. Принцип представительства, по крайней мере в одной ветви законодательной власти, был установлен во всех из них. Но периоды выборов были разными. Они варьировались от одного до семи лет. Есть ли у нас какие-либо основания полагать, исходя из духа и поведения представителей народа до Революции, что проводимые раз в два года выборы были бы опасны для общественных свобод? Дух, который повсюду проявился в начале борьбы и который преодолел препятствия на пути к независимости, является лучшим доказательством того, что повсюду пользовались достаточной долей свободы, чтобы внушить как чувство ее ценности, так и рвение к ее надлежащему расширению. Это замечание справедливо и в отношении тогдашних колоний, выборы в которых были наименее частыми, как и в отношении тех, чьи выборы были наиболее частыми. Вирджиния была колонией, которая первой оказала сопротивление парламентским узурпациям Великобритании.; это было также первым публичным актом, поддержавшим резолюцию о независимости.
Тем не менее в Вирджинии, если меня не дезинформировали, выборы при прежнем правительстве проходили раз в семь лет. Этот конкретный пример рассматривается не как доказательство каких-либо особых заслуг, поскольку приоритет в этих случаях, вероятно, был случайным; и еще меньше каких-либо преимуществ в СЕМИЛЕТНИХ выборах, поскольку по сравнению с большей частотой они недопустимы; но просто как доказательство, и я полагаю, что это очень существенное доказательство того, что свободы людей не могут подвергаться опасности в результате выборов, проводимых раз в два года. Вывод, вытекающий из этих примеров, будет не мало укреплен, если вспомнить три обстоятельства. Во-первых, федеральное законодательное собрание будет обладать лишь частью той высшей законодательной власти, которая полностью принадлежит британскому парламенту и которая, за некоторыми исключениями, осуществлялась колониальными ассамблеями и ирландским законодательным органом. Это общепринятая и хорошо обоснованная максима, что там, где никакие другие обстоятельства не влияют на дело, чем больше власть, тем короче должна быть ее продолжительность; и, наоборот, чем меньше мощность, тем безопаснее может быть ее продолжительность. Во-вторых, в другом случае было показано, что федеральный законодательный орган будет не только сдерживаться своей зависимостью от своего народа, как это делают другие законодательные органы, но, кроме того, за ним будут следить и контролировать несколько вспомогательных законодательных органов, которыми другие законодательные органы не являются. И в-третьих, не может быть никакого сравнения между средствами, которыми будут обладать более постоянные ветви федерального правительства для соблазнения, если они будут склонны соблазнять, Палаты представителей от их долга перед народом, и средствами влияния на народную ветвь, которыми обладают другие ветви правительства, упомянутые выше. Следовательно, имея меньше полномочий для злоупотреблений, федеральные представители могут быть менее подвержены искушению с одной стороны, и за ними будут вдвойне наблюдать с другой.