Лучше всего они чувствовали себя на высоте. Этажей десять, не меньше. В разных частях столицы специально для снайперш заморозили несколько высотных строек. Удобные площадки, пустые глазницы окон, густая тень. Внизу охрана, которая пропустит, стоит лишь показать знак персонажа.
Формы девочки не носили – были только особые цвета – блеклое серебро и темная древесная кора.
Слухи о них уже поползли, но на них не следовало обращать внимания. В тот год, когда Аде исполнилось восемнадцать, они очень много смеялись. Нарочно носили форму, именные прицелы на поясе, чтобы пугать гражданских.
Ада только-только вернулась из родного села. Отпуск заканчивался, и снайперши ходили загорать на скалу каждый солнечный день.
– Я привезла пирожных.
– Ага, сейчас попить купим.
Они завалились в супермаркет, болтали, хохотали.
– Охранник на нас пялится!
– Ты у него еще перед глазами прицелом помаши!
– И помашу.
– Умора!
Три бутылки кваса. Сыр косичкой, крекеры.
Уже выходя, Полина клацанула на охранника зубами. Все засмеялись, а парень в форме отшатнулся к стене и побледнел.
– Как домой съездила? – спросила Христя.
– Нормально, только папа грустит. Скучает.
– Это понятно.
Пока они шли по тропинке, Ада вспоминала тяжелый разговор с отцом.
Началось с того, что Федор впервые в жизни заговорил с ней о внуках. Смущаясь, издалека, сам же подсмеиваясь над собственной неловкостью. Можно было промолчать, свести все в шутку, но тогда потом будет еще тяжелее.
– Пап, ты меня прости. Я не смогу никого родить.
– Почему?
– Ну, как… работа. У меня же так эмоции…ну, проработаны, что меня порвет, если буду беременна. Это для нормальной-то женщины – стресс, а для меня и вовсе. Буду опасна для других.
Какое у него стало лицо. Какое лицо…
Снайперши расстелили полотенца, сняли легкие сарафаны. Небо плоское как блин. Ни ветерка.
Христя заплетала Полине косички. У той шикарные светлые-светлые волосы. Но Ада Полину недолюбливает, и все остальные тоже. Мортальный снайпер работает с эмоциями, которые заведомо убивают. Полина всегда улыбается, будто к ней приклеили эту улыбочку, носит две повязки из психической ткани, которая усиливает ее способности.
Ада потрогала собственную полоску. Сначала прикасаешься и неприятно, а потом нет уже разницы между твоим телом и полоской ткани, все знаешь, все чувствуешь и внутри так спокойно. И еще можно сбросить в такую ткань усталость и напряжение…
– Мне нравится, что Матушка Пчела не сдалась. Она ведь уже почти справилась, – сказала Олька. – Я ее вчера видела.
– Жаль, что у нее так получилось. Но уверена, скоро она нас нагонит.
– Девочки! Мне вчера такой сон снился! Что я в мешке из психической ткани! Ужас да?
– Ужас.
– И так на работу не охота…
– Ага, но родина зовет.
– Родина мать.
– Я за нее! – Ада вскочила и воздела кулак к небу.
– А я кто?
– А ты, мать Природа. – Олька захлопала в ладоши.
– Мать природина!