Я был и остался теоретиком жизни, с практикой у меня не получилось…»
Внезапно прямо к костру вылетала сова. Она зависла на миг в круге света, вздыбила огромные махровые крылья и растворилась в ночи.
Ирина тронула Антона за плечо, наклонила голову с почти детским выражением.
И он внезапно ее понял.
– Тебе почитать?
Кивнула.
И он стал читать с того места, где закончил.
В эту ночь Антон остро чувствовал себя частью, и от этого сводило зубы. Ему, сироте, которого всегда все боялись, было странно чувствовать, что он остался последний. И теперь несет по миру, который, да-да, не стал выжженной пустыней ни без литературы, ни без Яны, несет в себе брата и сестру, показывает им свой роман-путешествие с немой спутницей. Было жутко понимать и напоминать себе, что они не умерли, пока кровь стучит в его висках. Они требовали идти, смотреть, запоминать.
– Пиши, Тошка! – кричит Яна.
– Читай, – говорил Алекс, – иначе не сможешь писать.
Но я не могу даже говорить! У меня ком в горле! Где вы? Куда вы пропали? Я никогда не боялся потеряться, а сейчас боюсь. Какой конец у этого долбанутого сюжета? Зачем в каждой женщине я вижу Яну, а каждый мужчина – слепой?
Все просто, Тошка, найди ту, которая меня не напоминает. Это самое верное.
Сегодня, когда разгаданы почти все тайны, так или иначе связанные с революцией, годовщину которой мы отмечаем на этой неделе, остается с горечью констатировать, что два главных артефакта того времени так и числятся пропавшими. Многие годы, и серьезные ученые, и просто авантюристы охотятся за ними, но, увы, безуспешно.
Шесть тетрадей последнего главы Комитета по этическому и эстетическому контролю Александра Розова и неоконченный роман его сестры Яны Розовой утрачены, вероятнее всего, навсегда.
По имеющейся информации, эти тетради, содержавшие точные и долговременные прогнозы выхода из кризиса, были отправлены накануне падения Лингвистической республики доверенным людям. В дальнейшем, в исполнение завещания Александра Розова, тетради были переданы Ираиде Ставицкой. Сохранилась детская фотография Ираиды, где она сидит на стопке тетрадей в саду ее дедушки. Ираида, несмотря на многочисленные просьбы, так и не согласилась предать содержание тетрадей широкой огласке, но хранила их бережно.
Напомним, что в 23 года Ираида заявила, что все тетради находятся у нее, но их содержание – исключительно внутрисемейное дело.
Кстати, несмотря на такое внимание к полученному наследству, в завещании она о нем ни словом не обмолвилась. По сути, ее завещание сводилось к просьбе похоронить ее в той позе, в которой ее найдут. Просьба была выполнена. А тетради пропали. Возможно, они были уничтожены. Родственники покойной никаких комментариев по этому поводу также не дали.
Судьба второго артефакта не менее загадочна. Известно, что Яна Розова за год работы в Институте по изучению жизни написала некий роман. Текст его, по мнению ряда исследователей (в том числе ее бывших коллег по институту) содержал простые и пригодные для использования любым человеком алгоритмы, говоря попросту, магического воздействия на реальность. В архиве редакции мы нашли интервью директора Института Игната Вознесенского, где он негативно отзывается об этих слухах.
Цитируем: «Полнейшая и безответственнейшая чушь, тем более опасная, что может казаться правдоподобной».
Кто прав, теперь уже не определить, а нам остается надеяться на справедливость высказывания классика об огнеупорных качествах рукописей.