Я льщу себя надеждой, что в моем последнем номере было четко показано, что конкретные штаты в соответствии с предлагаемой Конституцией будут иметь РАВНЫЕ с Союзом полномочия в отношении статьи доходов, за исключением пошлин на импорт. Поскольку это оставляет открытой для государств гораздо большую часть ресурсов сообщества, не может быть никаких оснований для утверждения, что они не обладали бы средствами, достаточными для удовлетворения своих собственных потребностей, независимо от любого внешнего контроля. То, что область достаточно широка, более полно проявится, когда мы перейдем к объявлению о незначительной доле государственных расходов, которые придется покрывать правительствам штатов.
Рассуждать на абстрактных принципах о том, что этот согласованный авторитет не может существовать,-значит противопоставлять предположение и теорию факту и реальности. Какими бы правильными ни были такие рассуждения, чтобы показать, что вещь НЕ ДОЛЖНА СУЩЕСТВОВАТЬ, их полностью следует отвергать, когда они используются для доказательства того, что она не существует, вопреки доказательствам самого факта. Хорошо известно, что в Римской республике законодательная власть, в конечном счете, веками находилась в двух разных политических органах не как ветви одного и того же законодательного органа, а как отдельные и независимые законодательные органы, в каждом из которых преобладали противоположные интересы: в одном патриций, в другом плебей. Можно было бы привести множество аргументов, чтобы доказать непригодность двух таких, казалось бы, противоречивых авторитетов, каждый из которых имеет право АННУЛИРОВАТЬ или ОТМЕНИТЬ действия другого. Но человека, который попытался бы в Риме опровергнуть их существование, сочли бы сумасшедшим. Легко будет понять, что я имею в виду COMITIA CENTURIATA и COMITIA TRIBUTA. Первый, в котором народ голосовал столетиями, был устроен таким образом, чтобы дать преимущество патрицианским интересам; во втором, в котором преобладала численность, плебейские интересы имели полное преобладание. И все же эти два законодательных органа сосуществовали веками, и римская республика достигла наивысшей высоты человеческого величия.
В рассматриваемом случае, в частности, нет такого противоречия, которое проявляется в приведенном примере; ни у одной из сторон нет полномочий аннулировать действия другой. И на практике нет особых причин опасаться каких-либо неудобств; потому что в течение короткого промежутка времени потребности штатов, естественно, сократятся в пределах ОЧЕНЬ УЗКОГО КРУГА; а тем временем Соединенные Штаты, по всей вероятности, сочтут удобным полностью воздержаться от тех целей, к которым конкретные штаты были бы склонны прибегнуть.
Чтобы сформировать более точное суждение об истинных достоинствах этого вопроса, будет полезно указать на соотношение между объектами, для которых потребуется федеральное положение в отношении доходов, и теми, для которых потребуется государственное положение. Мы обнаружим, что первые совершенно безграничны, а вторые ограничены в очень умеренных пределах. Продолжая это исследование, мы должны иметь в виду, что мы не должны ограничивать наш взгляд настоящим периодом, а должны смотреть в отдаленное будущее. Конституции гражданского правления должны основываться не на расчете существующих потребностей, а на сочетании их с вероятными потребностями веков в соответствии с естественным и испытанным ходом человеческих дел. Поэтому ничто не может быть более ошибочным, чем вывод о масштабах любой власти, которая должна быть предоставлена национальному правительству, исходя из оценки его насущных потребностей. Должна быть ВОЗМОЖНОСТЬ предусмотреть будущие непредвиденные обстоятельства по мере их возникновения; и поскольку они безграничны по своей природе, невозможно безопасно ограничить эту способность. Возможно, верно, что расчеты могли бы быть сделаны с достаточной точностью, чтобы ответить на вопрос о количестве доходов, необходимых для выполнения существующих обязательств Союза и для поддержания тех учреждений, которых в течение некоторого времени будет достаточно в мирное время. Но было бы разумно или, скорее, не было бы крайней глупостью остановиться на этом этапе и оставить правительство, на которое возложена забота о национальной обороне, в состоянии абсолютной неспособности обеспечить защиту общества от будущих вторжений в общественный мир, иностранной войны или внутренних потрясений? Если, наоборот, мы должны превысить этот предел, то где мы можем остановиться, если не считать неограниченных полномочий по обеспечению чрезвычайных ситуаций по мере их возникновения? Хотя в общих чертах легко утверждать возможность формирования рационального суждения о надлежащем обеспечении против вероятных опасностей, все же мы можем смело бросить вызов тем, кто делает это утверждение, чтобы представить свои данные, и можем утверждать, что они будут сочтены такими же расплывчатыми и неопределенными, как и любые, которые могут быть получены для установления вероятной продолжительности мира. Наблюдения, ограниченные простыми перспективами внутренних атак, не могут заслуживать никакого внимания; хотя даже они не признают удовлетворительного расчета: но если мы хотим быть коммерческими людьми, это должно стать частью нашей политики, чтобы однажды иметь возможность защитить эту торговлю. Поддержка флота и морских войн повлечет за собой непредвиденные обстоятельства, которые должны свести на нет все усилия политической арифметики.
Признавая, что мы должны попробовать новый и абсурдный эксперимент в политике по связыванию рук правительства от наступательной войны, основанной на государственных соображениях, все же, конечно, мы не должны мешать ему защищать сообщество от амбиций или вражды других наций. Облако уже некоторое время висит над европейским миром. Если он разразится бурей, кто может гарантировать нам, что в процессе его развития часть его ярости не будет потрачена на нас? Ни один разумный человек не стал бы поспешно заявлять, что мы полностью вне его досягаемости. Или если горючие материалы, которые сейчас, по-видимому, накапливаются, должны быть рассеяны, не достигнув зрелости, или если пламя должно быть зажжено, не распространяясь на нас, какая у нас может быть уверенность в том, что наше спокойствие долго будет оставаться невозмутимым по какой-то другой причине или с какой-то другой стороны? Давайте вспомним, что мир или война не всегда будут оставлены на наше усмотрение; что какими бы умеренными или неамбициозными мы ни были, мы не можем рассчитывать на умеренность или надеяться погасить амбиции других. Кто мог предположить в конце прошлой войны, что Франция и Великобритания, усталые и измученные, как они оба были, так скоро будут смотреть друг на друга с таким враждебным видом? Если судить по истории человечества, мы будем вынуждены прийти к выводу, что пламенные и разрушительные страсти войны царят в человеческой груди с гораздо большей силой, чем мягкие и благотворные чувства мира; и что моделировать наши политические системы на основе предположений о длительном спокойствии-значит рассчитывать на более слабые пружины человеческого характера.
Каковы основные источники расходов в каждом правительстве? Что послужило причиной того огромного накопления долгов, которыми угнетены некоторые европейские нации? Ответы очевидны: войны и восстания; поддержка тех институтов, которые необходимы для защиты политического тела от этих двух самых смертельных болезней общества. Расходы, связанные с этими учреждениями, которые относятся к простой внутренней полиции государства, к поддержке его законодательных, исполнительных и судебных органов с их различными придатками, а также к поощрению сельского хозяйства и промышленности (которые охватят почти все статьи государственных расходов), незначительны по сравнению с теми, которые относятся к национальной обороне.
В королевстве Великобритания, где должен быть обеспечен весь показной аппарат монархии, не более пятнадцатой части годового дохода нации направляется на упомянутый выше класс расходов; остальные четырнадцать пятнадцатых расходуются на выплату процентов по долгам, заключенным за ведение войн, в которых участвовала эта страна, и на содержание флотов и армий. Если, с одной стороны, следует отметить, что расходы, понесенные при осуществлении амбициозных предприятий и тщеславных устремлений монархии, не являются надлежащим стандартом, по которому можно судить о тех, которые могут потребоваться в республике, следует, с другой стороны, отметить, что должна существовать столь же большая диспропорция между изобилием и расточительностью богатого королевства в его внутреннем управлении и бережливостью и экономией, которые в этом конкретном случае становятся скромной простотой республиканского правительства. Если мы уравновесим правильный вывод с одной стороны с тем, что, как предполагается, должно быть сделано с другой, пропорция все еще может считаться хорошей.
Но давайте обратимся к большому долгу, который мы сами взяли на себя в одной войне, и давайте рассчитаем только общую долю событий, которые нарушают мир наций, и мы сразу же поймем, без помощи каких-либо сложных иллюстраций, что всегда должна существовать огромная диспропорция между объектами федеральных и государственных расходов. Это правда, что несколько государств по отдельности обременены значительными долгами, которые являются следствием последней войны. Но это не может повториться, если предлагаемая система будет принята; и когда эти долги будут погашены, единственным требованием к получению каких-либо доходов, которое правительства штатов будут продолжать испытывать, будет простая поддержка их соответствующего гражданского списка; к которому, если мы добавим все непредвиденные обстоятельства, общая сумма в каждом штате должна значительно не дотянуть до двухсот тысяч фунтов.
Создавая правительство для потомков, а также для нас самих, мы должны в тех положениях, которые должны быть постоянными, рассчитывать не на временные, а на постоянные причины расходов. Если бы этот принцип был справедливым, наше внимание было бы направлено на предоставление в пользу правительств штатов ежегодной суммы в размере около двухсот тысяч фунтов стерлингов; в то время как потребности Союза не могут быть ограничены даже в воображении. При таком взгляде на предмет, по какой логике можно утверждать, что местные органы власти должны постоянно распоряжаться ИСКЛЮЧИТЕЛЬНЫМ источником дохода на любую сумму, превышающую двести тысяч фунтов стерлингов? Дальнейшее расширение его власти, за исключением полномочий Союза, означало бы изъятие ресурсов сообщества из тех рук, которые нуждались в них для общественного блага, чтобы передать их в другие руки, которые не могли иметь для них справедливого или надлежащего повода.
Предположим тогда, что конвенция была склонна исходить из принципа перераспределения объектов доходов между Союзом и его членами ПРОПОРЦИОНАЛЬНО их сравнительным потребностям; какой конкретный фонд мог бы быть выбран для использования государствами, который не был бы либо слишком большим, либо слишком маленьким, слишком маленьким для их настоящего, слишком большим для их будущих потребностей? Что касается разграничительной линии между внешними и внутренними налогами, то это оставило бы Штатам, по приблизительным подсчетам, распоряжение двумя третями ресурсов сообщества для покрытия от десятой до двадцатой части его расходов; и Союзу, одной трети ресурсов сообщества, для покрытия от девяти десятых до девятнадцати двадцатых его расходов. Если мы покинем эту границу и удовлетворимся тем, что оставим Штатам исключительную власть облагать налогом дома и земли, все равно будет большая диспропорция между СРЕДСТВАМИ и ЦЕЛЬЮ; обладание одной третью ресурсов сообщества для удовлетворения, самое большее, одной десятой его потребностей. Если бы можно было выбрать и выделить какой-либо фонд, равный и не превышающий объект, он был бы недостаточен для погашения существующих долгов конкретных государств и поставил бы их в зависимость от Союза в отношении предоставления средств для этой цели.
Предшествующий ряд наблюдений оправдает изложенную в другом месте позицию о том, что “ПАРАЛЛЕЛЬНАЯ ЮРИСДИКЦИЯ в статье налогообложения была единственной допустимой заменой полного подчинения, в отношении этой ветви власти, государственной власти Союзу”. Любое разделение объектов доходов, которое могло бы быть затронуто, было бы равносильно принесению в жертву великих ИНТЕРЕСОВ Союза ВЛАСТИ отдельных государств. Конвенция сочла параллельную юрисдикцию предпочтительнее такой субординации; и очевидно, что у него есть, по крайней мере, заслуга в том, чтобы согласовать неограниченное конституционное право на налогообложение в федеральном правительстве с адекватной и независимой властью в Штатах для обеспечения их собственных потребностей. Остается несколько других аспектов, в которых этот важный вопрос налогообложения потребует дальнейшего рассмотрения.