Возможно, можно было бы настаивать на том, чтобы объекты, перечисленные в предыдущем номере, должны быть предусмотрены правительствами штатов под руководством Союза. Но на самом деле это было бы инверсией основного принципа нашего политического объединения, поскольку на практике забота об общей обороне была бы передана от федерального главы отдельным членам: проект, угнетающий некоторые штаты, опасный для всех и губительный для Конфедерации.
Территории Великобритании, Испании и индейских народов по соседству с нами не граничат с отдельными штатами, а окружают Союз от штата Мэн до Джорджии. Поэтому опасность, хотя и в разной степени, является общей. И средства защиты от этого должны, аналогичным образом, быть объектами общих советов и общей казны. Случается, что некоторые государства, исходя из местной ситуации, подвергаются более непосредственному воздействию. Нью-Йорк относится к этому классу. В соответствии с планом отдельных положений Нью-Йорку пришлось бы выдержать весь вес учреждений, необходимых для ее непосредственной безопасности и для посреднической или окончательной защиты ее соседей. Это не было бы ни справедливым, поскольку оно уважало Нью-Йорк, ни безопасным, поскольку оно уважало другие штаты. При такой системе возникнут различные неудобства. Государства, на долю которых может выпасть поддержка необходимых учреждений, будут столь же мало способны, сколь и готовы в течение значительного времени нести бремя компетентных положений. Таким образом, безопасность всех будет зависеть от скупости, непредусмотрительности или неспособности части. Если ресурсы такой части станут более обильными и обширными, ее запасы должны быть пропорционально увеличены, другие государства быстро забьют тревогу, увидев всю военную силу Союза в руках двух или трех его членов, и, вероятно, среди самых могущественных. Каждый из них предпочел бы иметь какой-то противовес, и притворство можно было бы легко придумать. В этой ситуации военные учреждения, питаемые взаимной завистью, были бы склонны разрастаться сверх своих естественных или надлежащих размеров; и, находясь в отдельном распоряжении членов, они были бы двигателями для сокращения или разрушения национальной власти.
Уже были даны основания для предположения, что правительства штатов будут слишком естественно склонны к соперничеству с правительством Союза, основой которого будет любовь к власти; и что в любом соревновании между федеральным главой и одним из его членов люди будут наиболее склонны объединяться со своим местным правительством. Если в дополнение к этому огромному преимуществу амбиции членов будут стимулироваться раздельным и независимым владением вооруженными силами, это создаст для них слишком сильное искушение и слишком большие возможности для создания предприятий и, наконец, для подрыва конституционной власти Союза. С другой стороны, свобода народа была бы менее безопасной при таком положении вещей, чем при том, которое оставило бы национальные силы в руках национального правительства. Поскольку армию можно рассматривать как опасное оружие власти, лучше, чтобы она находилась в тех руках, которым люди, скорее всего, будут завидовать, чем в тех, которым они меньше всего будут завидовать. Ибо это истина, подтвержденная вековым опытом, что люди всегда находятся в наибольшей опасности, когда средства ущемления их прав находятся в распоряжении тех, кого они меньше всего подозревают.
Создатели существующей Конфедерации, полностью осознавая опасность для Союза от раздельного владения вооруженными силами Штатов, прямо запретили им иметь корабли или войска, если только с согласия Конгресса. Истина заключается в том, что существование федерального правительства и военных учреждений, находящихся в ведении государства, не менее расходятся друг с другом, чем надлежащее снабжение федерального казначейства и система квот и реквизиций.
Есть и другие факторы, помимо тех, на которые уже обратили внимание, в которых неуместность ограничений по усмотрению национального законодательного органа будет столь же очевидна. Цель возражения, о котором уже упоминалось, состоит в том, чтобы исключить постоянные армии в мирное время, хотя нам никогда не сообщали, насколько далеко должен распространяться запрет; распространяется ли он на сбор армий, а также на ПОДДЕРЖАНИЕ ИХ в состоянии покоя или нет. Если оно будет ограничено последним, оно не будет иметь точного значения и будет неэффективным для намеченной цели. Когда армии будут однажды подняты, что будет называться “поддержанием их”, вопреки смыслу Конституции? Какое время потребуется для установления факта нарушения? Должна ли это быть неделя, месяц, год? Или мы скажем, что они могут продолжаться до тех пор, пока сохраняется опасность, вызвавшая их возникновение? Это означало бы признать, что они могут быть сохранены В МИРНОЕ ВРЕМЯ, против угрожающей или надвигающейся опасности, что означало бы сразу же отклониться от буквального значения запрета и ввести широкую свободу строительства. Кто будет судить о продолжении опасности? Это, несомненно, должно быть передано национальному правительству, и тогда будет поставлен вопрос о том, чтобы национальное правительство, для защиты от предполагаемой опасности, могло в первую очередь собрать войска, а затем могло бы держать их в пешем строю до тех пор, пока они предполагают, что мир или безопасность общины находятся в любой степени опасности. Легко понять, что столь широкое усмотрение, как это, предоставило бы достаточно возможностей для ускользания от силы этого положения.
Предполагаемая полезность положения такого рода может быть основана только на предполагаемой вероятности или, по крайней мере, возможности сочетания исполнительной и законодательной власти в какой-либо схеме узурпации. Если бы это когда-нибудь случилось, как легко было бы выдумать предлог о приближающейся опасности! Враждебные действия индейцев, спровоцированные Испанией или Великобританией, всегда будут под рукой. Провокации для создания желаемой видимости могут быть даже даны какой-нибудь иностранной державе и снова умиротворены своевременными уступками. Если мы можем разумно предположить, что такая комбинация была сформирована и что предприятие оправдано достаточной перспективой успеха, армия, когда она будет поднята, по какой бы то ни было причине или под каким бы то ни было предлогом, может быть применена для выполнения проекта.
Если бы, чтобы избежать этого последствия, было решено распространить запрет на СБОР армий в мирное время, Соединенные Штаты тогда продемонстрировали бы самое необычное зрелище, которое когда-либо видел мир, - нацию, неспособную в соответствии с ее Конституцией подготовиться к обороне до того, как в нее действительно вторглись. Поскольку церемония официального объявления войны в последнее время вышла из употребления, необходимо дождаться присутствия врага на наших территориях в качестве законного основания для правительства начать набор людей для защиты государства. Мы должны принять удар, прежде чем сможем даже подготовиться к ответному удару. От всякого рода политики, с помощью которой нации предвидят отдаленную опасность и встречают надвигающуюся бурю, следует воздерживаться, как противоречащей подлинным принципам свободного правительства. Мы должны отдать нашу собственность и свободу на милость иностранных захватчиков и предложить им нашей слабостью захватить голую и беззащитную добычу, потому что мы боимся, что правители, созданные по нашему выбору, зависящие от нашей воли, могут поставить под угрозу эту свободу, злоупотребив средствами, необходимыми для ее сохранения.
Здесь я ожидаю, что нам скажут, что милиция страны является ее естественным оплотом и во все времена будет равна национальной обороне. Эта доктрина, по сути, как бы лишила нас нашей независимости. Это стоило Соединенным Штатам миллионов, которые можно было бы спасти. Факты, которые, исходя из нашего собственного опыта, запрещают полагаться на такого рода, слишком свежи, чтобы позволить нам быть обманутыми таким предположением. Постоянные военные операции против регулярной и дисциплинированной армии могут быть успешно проведены только силами такого же рода. Соображения экономии, не в меньшей степени, чем стабильности и энергичности, подтверждают эту позицию. Американская милиция в ходе последней войны неоднократно своей доблестью воздвигала вечные памятники своей славе; но самые храбрые из них чувствуют и знают, что свобода их страны не могла быть установлена только их усилиями, какими бы великими и ценными они ни были. Война, как и большинство других вещей, - это наука, которую нужно приобретать и совершенствовать усердием, настойчивостью, временем и практикой.
Любая насильственная политика, поскольку она противоречит естественному и опытному ходу человеческих дел, сама себя побеждает. Пенсильвания в данный момент является примером истинности этого замечания. Билль о правах этого штата заявляет, что постоянные армии опасны для свободы и не должны поддерживаться в мирное время. Пенсильвания, тем не менее, в период глубокого мира, из-за частичных беспорядков в одном или двух ее округах, решила собрать войска и, по всей вероятности, будет поддерживать их до тех пор, пока существует какая-либо угроза общественному спокойствию. Поведение Массачусетса дает урок на ту же тему, хотя и на другой почве. Это государство (не дожидаясь санкции Конгресса, как того требуют статьи Конфедерации) было вынуждено собрать войска для подавления внутреннего восстания и до сих пор содержит корпус на жалованье, чтобы предотвратить возрождение духа восстания. Конкретная конституция штата Массачусетс не препятствовала принятию этой меры; но этот пример по-прежнему полезен для того, чтобы проинструктировать нас о том, что при нашем правительстве, а также при правительстве других стран, вероятно, будут иметь место случаи, которые иногда сделают военную силу в мирное время необходимой для безопасности общества, и что поэтому в этом отношении неправильно контролировать законодательное усмотрение. Это также учит нас, в применении к Соединенным Штатам, насколько мало прав слабого правительства, вероятно, будут соблюдаться даже его собственными избирателями. И это учит нас, в дополнение ко всему остальному, насколько неравноценны положения о пергаменте для борьбы с общественной необходимостью.
Это была основополагающая максима Лакедемонянского содружества, гласившая, что должность адмирала не должна присваиваться дважды одному и тому же лицу. Пелопоннесские союзники, потерпев тяжелое поражение на море от афинян, потребовали, чтобы Лисандр, который до этого успешно служил в этом качестве, командовал объединенными флотами. Лакедемоняне, чтобы угодить своим союзникам и все же сохранить видимость приверженности своим древним институтам, прибегли к неубедительной уловке, наделив Лисандра реальной властью адмирала под номинальным титулом вице-адмирала. Этот пример выбран из множества, которые можно было бы привести, чтобы подтвердить истину, уже изложенную и проиллюстрированную отечественными примерами; а именно, что нации мало обращают внимания на правила и принципы, рассчитанные по самой своей природе, чтобы идти вразрез с потребностями общества. Мудрые политики будут осторожны, чтобы не сковывать правительство ограничениями, которые нельзя соблюдать, потому что они знают, что каждое нарушение основных законов, хотя и продиктовано необходимостью, ослабляет то священное почтение, которое должно сохраняться в груди правителей по отношению к конституции страны, и создает прецедент для других нарушений, когда та же самая ссылка на необходимость вообще не существует или менее актуальна и ощутима.